«Вы там поосторожнее, у нас леса дремучие и опасные, – предупредила старуха. – Волков тут много. Вчера сама слышала ночью их вой. Они злые и наглые. Вот была я молодая, они только в лесу и сидели. А в последние годы – то овцу унесут, а то и человека загрызут. Бывало тут и такое».
Женщина вежливо попрощалась и пошла в указанном направлении. Лес встретил ее как родную – так показалось ей самой. Эта прохладная влага, эти запахи – прелые иголки, мох, влажная почва, листья, травы. Сначала она брела по тропинке, потом свернула в сторону, наугад, доверяя своей интуиции. Первые два часа она получала от лесной прогулки удовольствие, потом все-таки немного устала. Страшно ей не было, хотя стало уже совсем темно. В бархатном синем небе заискрились звезды – в Москве никогда не увидишь столько звезд. Как будто бы покрывало индийского шейха, расшитое бриллиантами и сапфирами, раскинулось над ее головой. Она села, привалившись спиной к стволу старого дуба, перекусила, немного собралась с мыслями. Женщина и верила, и не верила в то, что должно было произойти. С одной стороны, история о волках-освободителях была похожа на средневековую страшную сказку. С другой – многое, что люди считают сказками, ей довелось увидеть и пережить самой.
Она пошла дальше, все время спотыкаясь о ветки. В какой-то момент возникло ощущение, что она в этом лесу не одна. Ночной лес исполнен тревожными звуками – то сова пролетит над самой твоей головой, хлопая мягкими крыльями, то кто-то заворочается в кустах. Женщина шла очень медленно, постоянно прислушиваясь к окружающему пространству.
Вечерний лес казался гостеприимным домом, а ночной – как будто бы пытался выгнать ее вон как чужака.
Во многих легендах лес ассоциируется со смертью. И даже Баба-яга из русских сказок – это хранительница мира мертвых. Поэтому ее и называют Костяной Ногой. Женщина совсем недавно читала об этом научное исследование знаменитого фольклориста. Есть много сказок, в которых о Бабе-яге говорится, что лежит она в своем домике, одной рукой в правую стену упирается, другой – в левую, а нос – к потолку прирос. А потом приходит какой-нибудь Иванушка-дурачок, и выясняется, что Яга – не великан, а одного с ним роста. А все дело в том, что избушка ее – это на самом деле гроб.
Женщина начала обо всем этом думать, и ей померещился неприятный старческий смех совсем рядом. И даже в какой-то момент показалось, что из буйных кустов орешника за ней наблюдают внимательные желтые глаза с красными прожилками и кошачьими зрачками.
В детстве ее дедушка Бабой-ягой пугал.
«Вот будешь плохо есть на ужин и требовать только одних сладостей, карга прознает и придет за тобой! Сладостей у нее предостаточно! Покажет тебе медовый пряник, ты и пойдешь за ней в лес. Там она тебя в избушку приведет, чаем напоит, и тебе сразу захочется спать. И сквозь тяжелые веки ты будешь наблюдать, как карга печь растапливает. Тебе даже покажется уютным, как она кастрюлями и поварешками гремит. А все потому, что в тесто для пряника зелье подмешено. Ты и знать не будешь, что печь по твою душу топят и ножи для твоего мяса точит карга. Дождется, пока сон тебя одолеет, грудину тебе одним движением вспорет и сварит из тебя суп. Любит карга мясом человечьим лакомиться!»
Ее пугали эти разговоры, и бывало, что она долго не могла уснуть – за окном ей мерещилась седая растрепанная старуха с красивым пряником в руках. Улыбается старуха, а глаза у нее злые, и зубы остро заточены, как у рыси лесной.
Даже сейчас от этих мыслей ей стало немного не по себе, и впервые за весь день мелькнула мысль: а может быть, она все-таки поторопилась идти в этот лес? Может быть, правы были те, кто предупреждал, что здесь она сгинет, смерть свою найдет?
Но возвращаться было, во-первых, обидно – ведь это означало бы полную внутреннюю капитуляцию перед банальной бытовухой, которую она, несмотря на жажду свободы, так и не смогла преодолеть. А во-вторых, бесполезно – она шла по лесу бездумно, напролом, много петляла и едва ли смогла бы найти обратный путь в темноте.
«Даже компас не догадалась взять с собой, дурочка!»
Наконец она почувствовала, что силы окончательно покинули ее – ноги заплетались, заныла поясница, сбивалось дыхание. И женщина решила, что это место и станет финалом ее опасного безрассудного приключения. Здесь она и сделает то, о чем ей рассказывали. Здесь позовет на помощь волков.
Она немного посидела на холодной траве, успокаивая мысли и стараясь не обращать внимания на звуки вокруг. А потом встала на четвереньки, подняла голову к звездам, вытянула шею и завыла – очень тихо, словно пробуя возможности голоса на вкус как гурман пробует драгоценное вино. Ей понравилось. Даже настроение сразу поднялось по невидимому термометру – от внутренней Антарктиды к самому экватору. Ей сорок пять лет, у нее квартира почти в самом центре, долги по коммуналке, незалеченный цистит и сбежавший любовник, а она стоит посреди глухого леса, совсем одна, и воет в небо. Голос ее становился все громче. Она целиком отдалась этому вою, растворилась в нем. Исчезли все мысли, проблемы и сомнения, даже как будто бы исчезла она сама. Только этот протяжный тоскливый вой и остался.
Сколько времени так прошло – она не смогла бы сказать. Когда чем-то увлечен, время почтительно замирает в прихожей. Но вдруг она поняла, что голос ее сливается с другими голосами. Она не одна в этом лесу! Есть кто-то еще, и даже не один. Другие голоса воют с нею в унисон, как будто бы поют хвалебную оду этой влажной прохладной ночи, этому уходящему лету, этому темному небу над лесом, этой жизни, в которой есть только голод да потуги ненадолго его заглушить.
«Волки, это пришли волки! Это всё правда, меня не обманули! Волки пришли за мной!» – в ней не было страха и тревоги, одна только радость.
Будет праздник! Будет пиршество! Лесной пир в ее честь!
Зашуршали ветки, совсем рядом. Женщина почувствовала прикосновение холодного носа к своей руке. Они подошли незаметно. Их было много, целая стая. Они не выглядели опасными, они пришли к ней как к своей сестре. Крупные серые волки с удлиненными мордами, широкими мощными холками и блестящими умными глазами. Смотрели на нее и как будто бы понимали все. Знали, зачем она пришла. Были готовы принять ее. Инициировать.
Внутри у нее все замерло от переживания торжественности и волшебства момента. Вот что значит полное слияние с природой. Слабая женщина и стая волков – и нет никакого страха и чувства опасности. Волки ее не трогают, потому что она стала своей, стала как они.
Женщина вспомнила, что нужно делать дальше. «Накорми волков своим телом! Не бойся, больно будет только один момент. Если намерения твои чисты, они заберут только то, что тебе мешает. Но это подходит лишь тем, кто не цепляется в этой жизни ни за что. Если допустишь хоть толику лицемерия и лукавство, будешь разорвана в клочья!»
Она достала из рюкзака охотничий нож – лезвие тускло блеснуло в темноте. Человеческий инстинкт самосохранения силен – трудно без подготовки нанести своему телу намеренный урон. Она глубоко вдохнула, как перед прыжком с вышки в холодный бассейн, и провела лезвием вдоль по руке, открывая вену. Сначала одна рука, затем другая. Кровь казалась горячей как кипяток. Ее было так много – реки черной густой крови. Раскинула руки – как медитирующий монах, закрыла глаза и с улыбкой предложила себя стае.
