– Кто получит эту? – спросил несколько мгновений спустя капитан, держа в руке предпоследний кусочек.
– Вы, капитан, – сказал мистер Фрейер.
Капитан кивнул, повернулся к команде и отдал штурману последнюю порцию, почти точь-в-точь такую же по размерам и форме, как предпоследняя; обе были, и сомневаться не приходилось, самыми маленькими из всех – факт, который не ускользнул от наших восхищен ных глаз.
– В таком случае это ваша, – сказал капитан, и двое офицеров склонились над своей едой.
– Трижды ура капитану Блаю! – восторженно крикнул Джон Холлетт. – Гип-гип…
– Ура! – отозвались мы – и еще раз, и еще, ибо все пребывали в великом волнении после драматической сцены раздачи еды и упоительного ее поглощения.
– И трижды ура мистеру Фрейеру, – добавил я, поскольку он сыграл в этой сцене одну из главных ролей, отчего и еды получил меньше всех. – Гип-гип…
– Ура! – закричали моряки еще даже громче, и капитан со штурманом улыбнулись, немного смущенные, но и довольные таким поворотом событий.
– Глядишь, и еще одну поймаем, – сказал капитан, посмотрев в небо, которое очистилось от птиц, но изрядно потемнело, ведь за мгновениями нашего счастья неизбежно следовали ураганы и ливни.
Моряки тоже надеялись на такую удачу, хоть и не слишком рассчитывали на нее. И все же готов поклясться: пока не разверзлись хляби небесные, мы были счастливы. Каждый из нас.
День 29: 26 мая
Ночью лил сильный дождь, однако мы видывали погоду и похуже, к тому же при первом свете дня небо слегка расчистилось. В нем снова появились птицы, мы очень старались поймать хоть одну, но эти были не так глупы, как давешняя, в баркас не спускались и вообще летали высоко, не дотянешься. Впрочем, нас это не удручило, поскольку все мы сошлись на том, что птицы – свидетельство близости земли.
На этот день пришлось только одно драматическое событие – Джон Сэмюэль упал в обморок, как, бывает, падают в жаркий день на улицах Лондона чувствительные девицы. Мы поплескали ему в лицо морской водой, и он быстро очнулся, хорошо уж и то, что губы его были сжаты и воды он не наглотался. Общее мнение сошлось на том, что он неженка, тем более что днем раньше он хорошо поел, да и настроение у всей прочей команды было приподнятое. Около часа он пытался добиться от нас сочувствия, а после уселся в сторонке и стал нянчить свою оскорбленную гордость.
Стоит, впрочем, сказать, что немного позже и сам я пал жертвой жалости к себе. Голова моя зачесалась, я поскреб ее и вдруг увидел, как из моих волос и с физиономии опадают на дно баркаса красивые белые хлопья уж-не-знаю-чего. Я уставился на них, гадая, не слезает ли с меня кожа, еще раз провел рукой по голове – новые хлопья. Некоторое время я на сей счет помалкивал, боясь, что подцепил неведомо где какую-то заразу и моряки, узнав об этом, выбросят меня за борт, чтобы избежать ее распространения, но в конце концов так перепугался скорой смерти, что обратился к хирургу Ледуорду.
Он мельком взглянул на мои волосы и презрительно покачал головой.
– Перхоть у тебя, только и всего, – сказал он. – Она здесь почти у всех имеется. Недостаток белка и железа в нашей диете, вот что ее вызывает.
– Вернее сказать, недостаток диеты в нашей диете, – подсказал я.
– Умолкни, мальчик, ты только вчера изрядно подкрепился, – сердито ответил он, а я почувствовал искушение напомнить ему, что он мне не хозяин; мой хозяин – капитан.
– Значит, жить буду? – спросил я.
– Разумеется, будешь, – ответил он. – Все мы будем – предположительно. А теперь иди на свое место, Турнепс. Ты так пахнешь, что от тебя даже уличная кошка сбежала бы.
Я вздохнул, вернулся на мою банку и довольно долго обнюхивал себя – так, на всякий случай. Конечно, чистым я ни в каких смыслах не был, но среди нас вообще таковые отсутствовали. Я оглядел команду и увидел моряков, похожих на скелеты, лица их украшали нечесаные бороды, глаза ввалились, подглазья потемнели. Одни из них следили за птицами в небе, другие гребли, третьи спали, четвертые о чем-то думали, пятые вид имели совершенно отсутствующий.
День 30: 27 мая
Под вечер этого дня над нами опять появились птицы; одну мы смогли поймать и убить, и капитан снова сыграл в «кто получит эту порцию», и мы снова с восторгом отобедали нашей добычей. Но еще пуще обрадовались мы проплывшей мимо нашей посудины деревяшке, увидев в ней знак того, что через несколько часов мы выйдем к Большим Рифам прохода Эндевор, – разумеется, до конечной цели нашего плавания от него было еще далеко, но, может быть, нам удастся пристать там к берегу и отдохнуть после столь долгого времени, проведенного в море.
Я заметил, что голова моя стала кружиться от яркого солнечного света немного сильнее, чем прежде, и что меня все чаще тянет в сон. Против сна я ничего не имел, он позволял коротать время, когда мне не приходилось грести, да только спал я некрепко и просыпался не отдохнувшим, а лишь сильнее уставшим, – но никому об этом не говорил, все держал в себе.
Наш капитан сказал, что бывал в этих местах с капитаном Куком, когда они плавали на «Решимости».
– Мы рассчитывали пополнить здесь наши припасы, – объяснил он тем, кто сидел с ним рядом, – однако почти ничего не нашли. Из-за этого капитан дал бухте, в которую мы заходили, название «залив Жажды», – с улыбкой добавил мистер Блай. – Да, сколько я помню, название было точное.
– Прямо не терпится туда попасть, – ядовито заметил Вильям Пекоувер, за что мистер Фрейер тут же испепелил его взглядом.
– Все могло измениться, – сказал капитан. – Да если мы сможем просто отдохнуть, это уже будет неплохо, вы согласны?
Мистер Пекоувер понурился, отвел глаза в сторону, и я подумал, что, может быть, ему стало стыдно за его наглые слова.
– Если помните, сэр, вы собирались рассказать мне одну историю, – после некоторого молчания обратился я к капитану.
– Историю? – удивленно переспросил капитан, повернувшись ко мне.
– Про капитана Кука, – напомнил я. – Про то, как вы были с ним до самого конца. Когда он умер.
– Ты хочешь сказать, когда его убили, – быстро поправил меня капитан.
– Да, сэр, когда его убили.
Капитан Блай легко вздохнул, покачал головой.
– Я расскажу тебе об этом, Тернстайл, – пообещал он. – Ты только не думай, что конец нашего путешествия уже близок. У нас впереди еще много ночей. Расскажу, не беспокойся.
– Но, сэр…
– Не сегодня, мальчик, – сказал он и опустил ладонь на мое тощее плечо, заставив меня умолкнуть. – Сегодня мы увидим Большие Рифы. Вот что самое главное.
Я насупился. Я должен был услышать эту историю, пока мне не пришел конец.
День 31: 28 мая
День прошел в сменяющих друг друга предвкушениях и разочарованиях – мы надеялись миновать рифы, добраться до оконечности Новой Голландии, отдохнуть и поесть, но, черт бы побрал эти воды, они нас не пропускали. Потратив несколько часов на пустые попытки, мы увидели вокруг буруны, и капитан, опасаясь разбить баркас о камни, приказал повернуть назад и попытаться найти проход в другом месте.
