– Ладно, с первым вопросом покончено, – сказал, отирая носовым платком пот со лба, капитан. – Второй касается телесных упражнений. Каждый, кто находится на борту, – каждый – должен посвящать по одному часу в день телесным упражнениям в виде танца.
Вновь поднялось бормотание, все переглядывались, желая понять, не ослышались ли они.
– Прошу прощения, сэр, – осторожно начал мистер Кристиан, тщательно выбирая слова, дабы и его не постигла участь мистера Фрейера, – вы сказали танца?
– Да, мистер Кристиан, вы расслышали правильно, я сказал «танца», – резко ответил капитан. – Когда я служил на «Решимости», то и сам регулярно танцевал со всей командой, выполняя приказ капитана Кука, который считал, что здоровье много выигрывает от постоянного движения в танце. Вот зачем с нами плывет мистер Берн. Чтобы снабжать нас музыкой. Будьте добры, мистер Берн, выйдите вперед.
Из-за спин матросов выступил, держа в руке скрипку, мистер Берн, джентльмен преклонных лет, с которым я имел за время плавания всего один разговор – о преимуществах яблок перед клубникой.
– Вот он, – сказал капитан. – Каждый день, от четырех до пяти, мистер Берн будет тешить нас музыкой, и я рассчитываю увидеть танцующими на палубе всех членов команды. Это понятно?
Все закивали, ответили «да», и я увидел, что идея капитана развеселила матросов.
– Хорошо, – сказал капитан и продолжил, кивнув судовому коку: – Мистер Холл, шаг вперед.
Мистер Холл, который был добр со мной, когда я едва-едва поднялся на борт корабля, на миг замялся, но приказ выполнил. Капитан огляделся вокруг, и взгляд его остановился на мне.
– Мастер Тернстайл, – добавил он, – поскольку установлено, что ты единственная на борту персона, никогда прежде под парусом не ходившая…
Сердце мое упало так глубоко и быстро, что я испугался, как бы оно не отскочило там, внизу, от чего-нибудь да не вылетело у меня изо рта. Я закрыл глаза, представив себе унижение, которое мне придется сейчас пережить, – я вынужден буду танцевать перед всей командой с мистером Холлом. Выбора у меня не было. В темноте за сжатыми веками нарисовалась картина: мистер Льюис, насмешливо улыбаясь мне, распахивает дверь, в комнату вступают джентльмены и тоже улыбаются мне и моим братьям, рассаживаясь перед Вечерним Смотром.
– Тебе предоставляется честь выбрать партнера для мистера Холла, – сказал капитан.
Я открыл глаза, поморгал. Правильно ли я расслышал его? Мне трудно было в это поверить.
– Прошу прощения, сэр? – пролепетал я.
– Ну же, мальчик, – нетерпеливо произнес капитан, – выбери для мистера Холла партнера по танцу, и мистер Берн сможет начать играть.
Я оглядел шеренги матросов – каждый смотрел в сторону. Ни один не желал встречаться со мной глазами, опасаясь, что я выберу его и тем заставлю испытать унижения, которые я только что предвидел для себя.
– Любого партнера, сэр? – спросил я, снова окидывая взглядом матросов и представляя себе наказания, которым каждый из них способен впоследствии подвергнуть меня, если мой выбор падет на него.
– Любого, Тернстайл, любого, – весело вскричал капитан. – На борту нет человека, которому не пошла бы на пользу разминка. Команда и в лучшие ее времена была вяловатой.
В это мгновение корабль слегка накренился вправо и в лицо мне ударили брызги, вернувшие мои мысли на неделю назад, в тот день, когда мою ни в чем не повинную персону бесцеремонно окатили водой из ведра, и я мгновенно принял решение.
– Я выбираю мистера Хейвуда, сэр, – сказал я и, несмотря на шум ветра и волн, услышал, как по палубе прокатился сдавленный вдох.
– Что ты сказал? – спросил капитан, поворачиваясь, чтобы смерить меня удивленным взглядом.
– Он ск азал «мистера Хейвуда», сэр, – крикнул кто-то из матросов.
Капитан оглянулся на крик, потом снова повернулся ко мне и прищурился, размышляя. Я выбрал офицера, он этого не ожидал. Капитан полагал, что мой выбор падет на мичмана или на палубного матроса. Но с другой стороны, он сам перед всей командой предложил мне сделать выбор и отменить свое предложение, сохранив достоинство, не мог.
Я еще раз окинул палубу взглядом и увидел стоящего на краю шеренги мелкого паскудника. Лицо его походило на грозовую тучу, прыщи вскипали от правого гнева, он смотрел на меня с такой ненавистью, что я задался вопросом – не совершил ли я только что худшую в моей жизни ошибку?
– Что ж, пусть будет мистер Хейвуд, – наконец произнес капитан и взглянул на названного юного офицера.
– Я возражаю, капитан… – торопливо начал тот, однако мистер Блай возражений и слышать не желал.
– Перестаньте, мистер Хейвуд, попрошу вас не возражать. Каждый член команды обязан исполнять телесные упражнения, и молодого человека вроде вас они должны только радовать. Немедленно выйти из строя. Мистер Берн, вы знаете «Нэнси из Уэйлза»?
– Да, сэр, – ответил, улыбнувшись во весь рот, мистер Берн. – Я и матушку ее знал.
– Тогда играйте ее, – сказал капитан, игнорируя последнее замечание. – Ну же, мистер Хейвуд, сэр, не теряйте зря времени! – воскликнул он голосом старательно добродушным, однако грозящим сорваться в тот же гнев, какой пять минут назад обрушился на мистера Фрейера.
Зазвучала скрипка, капитан громко захлопал в ладоши музыке в такт, и к нему немедля присоединились матросы, однако мистер Хейвуд с мистером Холлом некоторое время продолжали неуверенно стоять друг против друга. Но затем мистер Холл с превеликой учтивостью отступил на шаг, отвесил низкий поклон, сняв шапку и прометя ею по палубе – определив себя тем самым в джентльмены этой пары, и заслужил громкие аплодисменты и хохот своих товарищей.
– Мистер Хейвуд-то девкой стал! – закричал кто-то, и офицер гневно обернулся, готовый наброситься на грубияна, однако капитан помешал ему.
– Танцуйте, мистер Хейвуд! – воскликнул он. – Улыбайтесь и получайте удовольствие.
Мистер Холл танцевал так, точно от этого зависела его жизнь, – руки подняты в воздух, ноги взлетают над палубой и ударяют в нее, исполняя ирландскую джигу, лицо застыло в безумной улыбке, – он понимал, что раз уж ему приходится изображать перед товарищами дурака, лучше заручиться их признанием и тем спастись от дальнейших издевок. Что до мистера Хейвуда, то он танцевал с запинками, вид с каждым мгновением приобретал все более смущенный, и лишь когда капитан приказал всем присоединиться к танцу, толпа окружила его и укрыла от меня, – впрочем, после сделанного мной выбора я едва решался встречаться с ним взглядом.
– Ты полагаешь, это было разумно? – спросил, подступив ко мне сзади и говоря мне на ушко, мистер Кристиан, и я испуганно дернулся, но, обернувшись, его уже не увидел, а тут еще капитан взял меня за руку и толкнул в общую сутолоку, заставив присоединиться к танцу.
Меня одобрительно хлопали по спине, ибо мой выбор понравился команде – как же, я выставил на посмешище офицера, и к тому же особенно нелюбимого, – однако я волей-неволей гадал, не был ли этот выбор самым глупым из всех, сделанных мной с тех пор, как мне пришло в голову обчистить, да еще и за два дня до Рождества, карманы французского джентльмена.
