– Но скажи, – попросил я, – ты не будешь скучать по твоей семье, по дому на Отэити? Ведь мы вряд ли сможем вернуться сюда.
– Нет, – сразу ответила она, встряхнув головой. – Не буду. Все равно моих родителей мало заботит, что со мной будет. И еще меньше каждого из них заботит, что будет с другим. Да к тому же, Эй-Ко, я не такая, как они.
– Не такая? – спросил я. – В чем?
Кайкала пожала плечами, прошлась пальцем по одной из своих грудей, рассеянно обвела по кругу темный бутон в ее середке. Я захотел поцеловать его, но даже после того, что с нами недавно произошло, мне не хватило храбрости сделать это без ее соизволения.
– В детстве мать рассказывала мне о мужчинах, которые приходили сюда прежде, – сказала она. – Ей тогда было столько лет, сколько сейчас мне.
– О мужчинах, которые сюда приходили? – переспросил я. – Ты говоришь о капитане Куке и «Решимости»?
– Да, о них, – подтвердила она. – Мать рассказывала мне о тех людях – о том, какие они были добрые, какие привезли дары, как они стояли здесь и снова, и снова любили наших женщин.
Я даже рот открыл от изумления – Кайкала повела свой рассказ без тени стыда, и мне это страшно нравилось.
– Это была моя любимая история. Я часто просила мать повторить ее. И всегда старалась представить себе, как все было. На что походило. На кого походили они. И думала, что если они когда-нибудь вернутся сюда, то на этот раз, уходя, возьмут меня с собой. Для тебя наш остров – рай, Эй-Ко. Для меня тюрьма. Всю жизнь я была заключенной, знавшей, что существует мир, которого я не видела. А я хочу увидеть его. Но мать и отец никогда не покинут остров. Никогда не покажут мне новый мир. И Танемахута никогда не показал бы. Поэтому я ждала. И вот появился ты.
Я кивнул, мне пришло в голову, что в фантазиях людей, населяющих разные концы света, общего гораздо больше, чем нам представляется, и, пока я обдумывал ее слова, одно из них вдруг заслонило собой все остальные, потому что было мне непонятным.
– Как ты сказала? – спросил я. – Кто не показал бы тебе мир?
– Мои родители, – с улыбкой ответила она.
– А за ними?
Кайкала задумалась, припоминая сказанное ею.
– Танемахута, – сказала она. – Он не показал бы.
Брови мои поползли вверх, я сел, недоуменно глядя на нее.
– А кто он? – спросил я. – Прежде ты никогда это имя не называла.
– Он никто, – пожав плечами, сказала она. – Ничего особенного. Мой муж, вот и все.
Я вытаращил глаза и разинул рот.
– Твой муж? Так ты замужем?
Для меня это было большой новостью, я мигом почувствовал, как возбуждение, владевшее мной, пока я, голый, лежал с ней рядом, сникает снова.
– Я была замужем, – ответила она так, точно речь шла о самой естественной вещи на свете. – Он умер.
– О, – произнес я с некоторым облегчением, но не скажу, чтобы с большой радостью. – Когда же ты вышла замуж?
– Не знаю, – сказала она, глядя на меня так, точно не могла понять, почему я этим интересуюсь. – Лет в двенадцать, я думаю.
– В двенадцать? А сколько же было ему?
– Немногим больше. Мы поженились в четырнадцатый день его рождения.
Я тихо присвистнул и попытался представить, чем закончилась бы такая история в Портсмуте. Там и за меньшие прегрешения в тюрягу сажали, это я знал по личному опыту.
– Что же с ним произошло? – спросил я. – Как он умер?
– Это случилось в прошлом году, – ответила Кайкала. – Одним утром он упал с дерева. Он вечно делал всякие глупости. Ума у него маловато было. Не то что у тебя, Эй-Ко.
– Упал с дерева?
– И сломал шею.
Я представил себе это и снова лег, удивленный, что услышал об этом только теперь.
– Ты любила его? – спросил я.
– Конечно, – сказала она. – Он был моим мужем. Я любила его каждое утро и каждую ночь, а иногда и после полудня тоже.
Я покривился, заподозрив, что мы говорим о разных вещах.
– Почему ты расспрашиваешь о нем? – спросила Кайкала. – Он мертвый. А мы живые. И ты собираешься взять меня с собой в Англию.
Я кивнул. Иллюзий насчет того, что Кайкала сохранила невинность до встречи со мной, я не питал: в конце концов, это она обучила меня искусству телесной любви, в котором я был прискорбно несведущ и которым все еще жаждал овладеть в большей мере. Да и почему она должна была рассказывать мне о своем прошлом? Я о моем не рассказал ничего, вывалив на нее взамен кучу причудливого вранья. Заметив, что настроение мое слегка изменилось, она в одно движение улеглась на меня, отчего я распалился снова.
– Эй-Ко все еще счастлив? – спросила она.
– О да, – быстро ответил я. – Очень счастлив, спасибо тебе.
– Эй-Ко не бросит меня, когда уплывет?
– Ни за что, – пообещал я. – Если придется выбирать, я лучше останусь с тобой на острове.
Такой ответ ей, похоже, не понравился.
– Но я не хочу оставаться на острове, – возразила она. – Я хочу покинуть его.
– И покинешь, – сказал я. – Вместе со мной.
– Когда это будет?
– Скоро, – посулил я. – Наша работа вот-вот закончится, и мы уплывем. Тогда я и возьму тебя с собой.
Это ее удовлетворило, она склонилась ко мне, чтобы поцеловать. Я перекатился вместе с ней по траве и миг спустя уже лежал на ней и снова любил ее, совершенно забыв о мире вокруг, целиком отдаваясь тому, чем мы занимались, наслаждению, которое от нее получал. Почти, во всяком случае, целиком. Поскольку в момент самый что ни на есть неподходящий немного отвлекся на хруст переломившегося где-то рядом сучка. И замер, и огляделся по сторонам.
– Что это было? – спросил я.
– Что? – спросила она и тоже огляделась. – Не останавливайся, Эй-Ко, пожалуйста.
Я помедлил, уверенный, что поблизости есть кто-то еще, кто-то кроется в зарослях, наблюдая за нашей игрой, однако лес уже вернулся к его естественному звучанию, и я потряс головой, решив, что веду себя как последний дурак.
– Неважно, – сказал я и поцеловал ее. – Должно быть, мне померещилось.
Час спустя я выступил из-под струй водопада, к которому отошел, чтобы омыться перед прощанием с Кайкалой. Подходя к ней мокрым, убирающим с глаз волосы, я вдруг засмущался – несмотря на все, что мы с ней проделали, мне стало неловко предстать перед ней нагим.
– Не смотри, – попросил я и прикрылся.
– Почему?
– Я стесняюсь.
– А что это значит? – спросила она, сводя брови; то было слово, никому из туземцев не ведомое.
– Да ничего, – ответил я, натянул штаны и надел через голову рубашку. – Мне пора возвращаться, Кайкала. Я скоро понадоблюсь капитану, и лучше бы не заставлять его ждать.
