В тропиках он остался только ради Георгины. Он уперся локтями в стол и зарылся лицом в ладони.
Он сделал все, что было в его власти, в его силах, и все-таки в итоге потерял ее. Эту морскую девушку с искристыми глазами, корни которой залегали глубоко в красной земле Сингапура. Живущую свободно и гордо, как ее шотландские предки. Иногда темпераментную, как вырастившая ее француженка, рожденная в Индии, и с темным огнем малайской крови своих здешних предков.
Все его счастье. Проклятие, так долго преследовавшее его.
Звук открывшейся двери, шаги босых ног заставили его поднять голову.
Она выглядела, будто ее потрепало тропической бурей. Будто пережила кораблекрушение.
Саронг и кебайя были измяты и перепачканы, волосы растрепаны. Темные круги залегли под глазами, почти того же цвета, что и приводящая в смятение, оглушительная фиолетовая синева ее радужных оболочек. В этой женщине зрелых лет все еще просматривалась девочка, какой она была когда-то.
Он медленно откинулся на спинку стула, положил руки на подлокотники. Он устал от битв, которые выдержал за нее; он хотел наконец покоя.
– Что, он тебя не захотел? – Это прозвучало язвительно, и мина его не выражала никакого волнения.
Она отрицательно повела головой.
– Ты что-то забыла? Тебе нужны деньги?
Как сомнамбула, она подошла к нему, с большими глазами, почти удивленными и немигающими, и казалось, что ни одним своим шагом она не коснулась пола.
– Тебе совсем не обязательно прощаться со мной. Просто иди и все. Ну же, иди!
Он замер и вжался поглубже в стул, когда она села к нему на колени и прильнула к нему, а потом и ноги поджала под себя, как маленькая девочка.
Ей не надо было ничего произносить, он понимал ее без слов.
Как ее пальцы охватили его загривок и водили там по линии волос, а лицом она уткнулась в сгиб его шеи. Как ее дыхание овевало ему кожу, теплое и спокойное, лишь изредка перебиваемое сухим всхлипом.
Он прижал ее к себе, и горячие слезы потекли по его лицу.
Георгина Индия Финдли наконец обрела свой дом.
* * *
Тень пропорхнула через ночной сад Кулит Керанга. Сквозь серебряные капли стрекота цикад и влажные басы лягушачьего кваканья.
В длинных брюках, свободной хлопчатобумажной блузе темного цвета эта тень почти полностью растворялась в темноте; только узел, который тень прижимала к себе, был светлым.
То был ночной мотылек, летящий над травой в сторону реки. Свежевылупившийся, готовый оставить позади свою спокойную жизнь в коконе и начать новую.
Окрыленный письмом. Принятым решением, окончательным и бесповоротным.
Этот мотылек летел навстречу запретной жизни. Тайной жизни, на чужих морях, на дальних берегах.
Однако он при этом будет не один.
Вторая тень поджидала в лодке, замаскированной между кустов у берега реки, и помогла первой, гораздо меньшей, тоненькой, подняться в лодку.
Мягко, почти бесшумно весла погрузились в воду, и лодка заскользила по реке Серангун в сторону его устья.
Корабль, стоящий на якоре у побережья в чернильной черноте ночных вод, залитый серебряным светом звезд, был куплен с рук, но не хуже нового.
Это был не очень большой корабль, но достаточный, чтобы бороздить на нем глубокие, суровые океаны и противостоять штормам.
Достаточно большой для двоих человек, которые не испытывали робости друг перед другом. Пользовались взаимным слепым доверием и хотели провести свою жизнь вместе, каждый день, каждый час.
Потому что они знали, что созданы друг для друга, из материи моря и ветра. Вырезаны из древесины мореходов.
Уверенной поступью они поднялись на борт, подняли лодку и распустили лини парусов, опытными, слаженными приемами и без слов, как будто уже сотни раз выходили в море вместе.
– Ты твердо решила? – спросил низкий, хриплый голос у ветра.
Ли Мей удивленно вскинулась на Дункана.
– Разумеется, твердо.
– Передумать еще не поздно.
– Для меня возврата больше нет. – Ли Мей помедлила. – А для тебя?
– Нет, Ли Мей. Уже давно нет.
Они улыбнулись друг другу.
Ветер нетерпеливо бросился в натянутые паруса и надул их. Освобожденный от якорной привязи, корабль мягко заскользил из пролива Джохор, взяв курс в открытое море.
В дали Нусантары.
К звездам и к тому, что лежало за ними.
1889
По ту сторону от пшеницы
и урожая плодов древесных
я узнаю старую осень,
гарцующую на плуге.
Зенит года уже перейден,
и все должно клониться к концу.
Земля получила свою долю от лета,
как и я получил свою.
J.H.B.
Глаза Георгины блуждали по высокому, просторному нефу Сент-Андруса.
Перебегая с темных, почти черных балок потолка через лучистую белизну колонн и стрельчатые окна до ниш. Белыми, как облака, и синими, как небо и море, были стены придела за алтарем из тропической древесины. Солнечные лучи падали сквозь стройные витражи и наколдовывали в кафедральном соборе радужный свет.
Она сидела на одной из деревянных скамей, поставив ноги на подставку, обивка которой была украшена христианскими символами, вышитыми прилежными руками женщин местного прихода; на ее подставке был вышит доверчивый ягненок на кобальтово-синем поле.
Здесь было прохладнее, чем за этими стенами, но ненамного; шляпка на ее высоко подколотых седых волосах все еще была слишком разогрета, хотя вуаль из черного тюля она уже подняла. Сквозь щели оконных ставен, закрывающих нижние половины витражных окон, свежий воздух почти не проникал.
В храме было тихо, Георгина была единственной посетительницей в этот послеполуденный час.
Отзвук органной музыки, псалмов и молитв, казалось, еще витал в воздухе после утра, когда они здесь прощались.
Так много людей пришло, чтобы проводить Пола Бигелоу в последний путь. Казалось, весь Сингапур теснился в кафедральном соборе, чтобы сказать ему последнее прости, прежде чем его унесут на кладбище Букит Тима, в могилу рядом с Гордоном и Жозефиной Финдли.
Сингапур, крупнейший порт Азии. Один из самых больших в мире.
Город, равный которому поискать, охраняемый военными кораблями и гарнизоном, укрощенный и оберегаемый полицейским подразделением при поддержке бородатых сикхов в тюрбанах.
Все еще зеленым тропическим островом в аквамариновом море был Сингапур. Нежно-зеленым, как юный побег. Насыщенно и бархатно-зеленым, как вечное лето. Зелень мангровых деревьев, пальм и банановых кустов, манговых деревьев и древесных папоротников, перемежаемая белыми и цветными камеями орхидей. Богатство зелени, золота и румян тропических фруктов, богатство сокровищ моря, ценностей Азии. Ворота мира как на Запад, так и на Восток.
