Некоторое время они молча ели лососину.
— Интересно, зачем вы меня сюда пригласили? — спросила Руби, не глядя на него.
— Мне захотелось.
Она резко вскинула голову. В ее глазах он прочел откровенное замешательство.
— Серьезно? Но почему вам вдруг приспичило провести вечер с женщиной, у которой вызываете неприязнь?
— Кажется, раньше вы утверждали, будто недостаточно хорошо знаете меня для того, чтобы испытывать ко мне неприязнь.
Она удивленно подняла брови:
— Мое мнение о вас постепенно меняется!
Он улыбнулся. Это была его знаменитая улыбка, увидев которую Руби порозовела и поспешила отвернуться.
— Неужели я вам нравлюсь?
Она тут же вскинула вверх подбородок:
— Знаете, это уже скучно. С какой стати вы должны мне нравиться?
— Я обаятелен, — ответил он.
Она фыркнула:
— И что вы вкладываете в это слово? По-вашему, обаятельно шантажом вынудить женщину пойти с вами на свидание? В самом деле?
— Нет. Если честно, обычно мне не приходится прибегать к таким уловкам.
— Приятно слышать… я хотя бы отчасти отомстила за ваших многочисленных подруг. Сколько их у вас было — тысячи?
— Гораздо меньше, — возразил он.
— Ну, сотни, — отмахнулась она.
Нет, женщин в его жизни было не так много. Может быть, Эстелла не первая заметила его ущербность, но только с ней он сблизился настолько, что она разглядела его.
— Я не… — начал он и осекся. Он хотел сказать: «Сейчас я не похож на себя». Но он решил, что не стоит признаваться в этом Руби. Но ведь она… Руби должна отвлечь его от мрачных мыслей!
— Вы не… что? — спросила она.
Он тряхнул головой:
— Не важно. Главное, что сейчас мы здесь. — Он откинулся на спинку стула, разглядывая ее. — Мы здесь, в этом прекрасном городе, в этом прекрасном ресторане. А на вас, Руби Белл, очень красивое платье.
Лицо ее из розового стало пунцовым.
— Спасибо, — немного чопорно ответила она.
— У меня предложение, — сказал Дев. — Давайте объявим перемирие! На сегодня! Ну, попробуйте притвориться, что я не вызываю у вас глубочайшего отвращения… Давайте забудем о том, как мы оказались вдвоем за одним столиком.
— Вы не вызываете у меня отвращения! — удивленно ответила она. — Просто вы не даете мне повода понравиться.
— Я постараюсь, — обещал он.
Она долго выдерживала его взгляд, раздумывая над его словами.
— Ладно, — согласилась она под конец. — Но только на сегодня!
Руби с изумлением заметила, что ее десертная тарелка совершенно пуста, если не считать растаявших остатков сорбета. Она даже не помнила вкуса… так увлеклась беседой.
Пару часов назад она испытывала ужас при мысли об этом свидании… Нет. Не нужно лгать. Она тревожилась, предвкушая его. Но вечер оказался просто замечательным. У нее свидание! Свидание с кинозвездой.
Как ни странно, иногда ей приходилось напоминать себе о том, что человек, сидящий напротив, — кинозвезда.
Сегодня он другой. Заметив, как на его лицо неожиданно набежала тень, Руби сообразила, что он с самого первого дня был… подавлен. На него что-то давит.
Правда, сегодня он был другим. Лицо стало более открытым. Они говорили практически обо всем. Начали, конечно, с работы, а потом… Руби чувствовала себя совершенно непринужденно. Ей хотелось рассмешить его. Похоже, у Дева давно не было повода для веселья.
О нет! Она принимает желаемое за действительное. Не нужно придавать сегодняшнему вечеру такое большое значение. Подумаешь, всего лишь свидание. Ключевое слово — всего лишь.
Они вспоминали всякие забавные происшествия, которые случались с ними в пути. Руби было приятно, что Дев не рассказывает о том, как его «обступили толпы поклонниц в Париже» или как он «пил чай с королевой». Он словно снял с себя ореол звезды и оказался настоящим, живым человеком… таким же, как она.
Интересно, он нарочно?
Да, наверное. Он в самом деле обаятелен и умен. И сумел очаровать ее. Руби теперь сама не знала, что о нем думать. Она расслабилась. Понимала, что ведет себя неразумно, но Дев казался ей совершенно неотразимым. Хотя…
— Почему вы пошли работать в кино? — спросил он, круто меняя тему разговора.
Руби повертела бокал за ножку.
— Вы поверите, если я скажу, что я — неудавшаяся актриса? — спросила она.
— Да, — тут же ответил он.
— Неужели все так очевидно? — удивилась Руби.
Он кивнул:
— Актерская игра требует определенных… уловок. А вы… не умеете притворяться. Говорите, что думаете.
Она поерзала на стуле; ей стало немного не по себе.
— Хотите сказать, что я бестактная? — Она попыталась его поддразнить, но ничего не вышло.
— Вы откровенная, — поправил он, пытливо глядя ей в глаза.
Руби смутилась. Он как будто видел ее насквозь. Ей это не понравилось.
— Но, — продолжал Дев, — иногда вы пытаетесь спрятать то, в чем вам не хочется признаваться: досаду, усталость… влечение.
Руби показалось, что сегодня ей уже ничего не удастся от него скрыть. Он что же, читает ее мысли? Лучше не продолжать…
— В чем-то вы правы, — ответила она. — В школе я любила играть, притворяться, но на самом деле исследовала разные стороны себя самой. Мне никогда не удавалось изобразить кого-то другого. — Она рассмеялась. — И все-таки мне хотелось работать в кино, быть причастной… ну, и посмотреть мир. Вот почему после университета я начала с низов и постепенно выбилась наверх.
— Вы хорошо учились в школе?
Смеясь, она покачала головой:
— Вот уж нет! В университет я поступила в двадцать лет, вначале мне пришлось вернуться в школу и получить аттестат. В старших классах… наверное, я проходила бунтарскую фазу.
— В самом деле? — удивился Дев.
— Определенно, — улыбнулась Руби. — Тут многое сыграло свою роль, но главным, наверное, было то, что в подростковом возрасте я часто бывала несчастной… — Она замолчала, не уверенная, что можно рассказывать дальше. Правда, она не делала тайны из своего прошлого. — Я росла в приемной семье, точнее, мне пришлось сменить несколько приемных семей… В том возрасте я как будто притягивала неприятности.
Он слушал ее молча, иногда кивая. Его лицо не выражало ни изумления, ни жалости. Руби это понравилось. Да, ее детство нельзя назвать счастливым, но все могло быть намного хуже.
— Вы искали внимания, — сказал он, и настала очередь Руби удивляться.
