— Я согласился, потому что мой агент на меня надавила, — признался Дев.
По правде говоря, он согласился лететь в Новый Южный Уэльс, потому что больше не мог выносить бессонных, бессмысленных ночей в Голливуде. К сожалению, в Новом Южном Уэльсе его ждало примерно то же самое.
За исключением Руби.
— Ты живешь в Сиднее? — спросил он, меняя тему.
Они шагали в толпе среди парочек, семей с детьми, туристов, обвешанных фотокамерами. Если его кто-то и узнал, он не заметил.
— Уже нет, — ответила Руби.
— В Мельбурне?
— Нет, не в Мельбурне… — Она с улыбкой покачала головой.
До сих пор Дева совсем не интересовали женщины, которые оказывались с ним рядом. Точнее, они не интересовали его как личности или как интересные собеседницы. Сегодня за ужином он, к собственному удивлению, с интересом слушал ее рассказы о себе и сам что-то рассказывал в ответ. Со своими поклонницами он общался совершенно не так.
Может быть, он просто отстал от жизни? В конце концов, прошло несколько месяцев с тех пор, как он в последний раз появлялся в обществе с женщиной. Но раньше он никогда не отвечал на вопросы о себе, сводя все к своему творчеству.
— Если я начну перечислять все города мира, пока ты не скажешь «да», мы еще долго здесь пробудем.
— Ты и тогда не узнаешь ответа.
Они остановились между железнодорожной станцией и паромным терминалом. Руби смотрела на него снизу вверх. Она улыбалась и как будто чего-то ждала.
Дев по-прежнему молча рассматривал ее, как будто хотел запечатлеть в памяти ее глаза, нос, губы.
Раньше он не замечал, что на свету в ее карих глазах появляются золотые крапинки.
— Ты красавица, — очень тихо произнес он и понял, что думает так на самом деле.
Руби поспешно шагнула назад и слегка пошатнулась на высоченных каблуках. Он механически схватил ее за плечо, чтобы поддержать. Сначала ее лицо было нежным, манящим… Потом она прищурилась и решительно сбросила его руку.
— Отличная попытка!
— Это правда, — не сдавался он. Посмотрев в ее замкнутое, сразу ставшее холодным лицо, он понял: она все неверно истолковала. Почему комплимент подействовал на нее так странно?
— Слушай, уже поздно. Спасибо за прекрасный ужин. Мне пора возвращаться к себе в отель, — сказала она, не двигаясь с места.
Ему не хотелось ее отпускать, и то, что она сама медлила, ему понравилось.
— Если не Сидней, не Мельбурн, не другой город… где ты все-таки живешь?
Руби зажмурилась. Как ловко он возобновил разговор!
— Там, где мне нравится, — медленно выговорила она. — Когда работаю, живу на съемках. Иногда меня приглашают к себе друзья… А бывает, я переезжаю на новое место, где еще не была…
— Но где у тебя, так сказать, база? Где ты хранишь свои вещи?
— Какие вещи? — Она пожала плечами.
— У тебя ничего нет?
— Ничего такого, что не умещается в чемодане.
До него дошло не сразу.
— Почему?
— Ты не первый задаешь такой вопрос, — улыбнулась Руби. — А по-моему, такой образ жизни очень разумен. Я могу жить в самых разных местах, любоваться невероятными красотами. И ничто меня не связывает. Когда мне предлагают работу, я готова на следующий день сорваться с места и отправиться хоть на другой конец земного шара!
— Разве ты не хочешь когда-нибудь обзавестись собственным домом?
Она наморщила нос:
— Ты имеешь в виду великую австралийскую мечту — огромный особняк с крытой верандой и барбекю на заднем дворе? Нет, спасибо! — Она говорила совершенно убежденно; Дев понял, что она много думала о жизни. Но поверить ей оказалось трудно. Неужели можно всю жизнь прожить так, как она?
— Почти все женщины в твоем возрасте задумываются о семье, о детях. О том, чтобы пустить корни.
— Ты старше меня, — тут же парировала Руби. — И что, пускаешь корни у себя в Беверли-Хиллз?
— Н-нет… — растерялся он.
— Ну вот, видишь! — Видя его замешательство, она попробовала объясниться: — Неужели в это так трудно поверить? Ведь говорила же я, что выросла в приемной семье. Моя, так сказать, «семья» — несколько приемных пар. Их всех я называю «дядями» и «тетями». Они милые, замечательные, но все они с нетерпением ждали, когда я от них съеду, и я их не виню. А почти все мои друзья работают в кино, так что они разбросаны по всему свету.
Видимо, она догадалась по выражению его лица, что не убедила его, потому что тяжело вздохнула и закатила глаза.
— Нет, — быстро сказал Дев. — Я все понял.
Если подумать, он живет примерно так же. Дом у него есть, но его особняк — скорее успешное вложение капитала, чем уютная крыша над головой. Покупая дом, он не думал о будущем: о жене, детях. Более того, до сих пор ему хотелось только одного: играть. А теперь он вообще ни в чем не уверен…
— Выпить хочешь? — предложил он.
Руби ненадолго задумалась и тряхнула головой:
— Нет, мне пора. Повторяю, уже поздно, и…
— Но ты же не ушла.
Она сама не знала, почему не ушла. Все надо делать вовремя… Просто она растерялась, когда он вдруг назвал ее красавицей. Начала плавиться от жара, идущего от него. Поддалась искушению…
Правда, она тут же вспомнила, где она, с кем и почему она не должна уступать.
— Мне пора, — повторила она, хотя уходить ей совсем не хотелось.
— Да, наверное, — согласился он. — Ты очень убедительно доказала, что тебе в самом деле надо идти.
Он придвинулся чуть ближе… Боже! Он ведь понимал, как действует на нее его близость! Какое высокомерие, какая самоуверенность!
Но сейчас ее это почему-то не отталкивало. Может быть, потому, что сегодня она мельком заглянула за высокую стену, которую Дев воздвиг вокруг себя. Она увидела его незащищенным, разглядела в Деве человека, а не актера. Неожиданно она поняла, что этот человек ей интересен. Вначале ее влекло к актеру; притягивала его внешность, его обаяние. С такого рода влечением она еще могла бы справиться, пусть и с трудом. И уйти от него, вспомнив строгие правила, составленные ею для себя.
Но Дев открылся ей с новой, неожиданной стороны, и ей захотелось узнать его получше.
«Нет, спасибо… Спасибо за ужин»…
Руби молчала, внезапно лишившись дара речи. Наверное, он что-то прочел у нее на лице, потому что с улыбкой взял ее за руку и повел за собой.
Они повернули на Маккуори-стрит.
— Куда мы? — с запозданием спросила Руби.
Дев остановился.
— Уже пришли… Вот мой отель.
