Сейчас здесь не так много машин, как в мамин день рождения, но достаточно, чтобы сообразить: он приехал последним. Как всегда… Братья его опередили.
Парадная дверь не была заперта, и он услышал гул голосов и детский смех. Заглянув на кухню, он увидел маму, которая резала салат. С ней стояли оба брата. Они пили пиво и смеялись. Рядом с Брэдом стояла женщина, которую он не узнал, — наверное, подружка. Из коридора в кухню заглядывала жена Джареда; ее Дев узнал по свадебной фотографии, которую мама много лет назад прислала ему по электронной почте. Двое детей носились на трехколесных велосипедах по дорожкам сада, вопя от возбуждения. Он невольно улыбнулся. Но улыбка угасла, когда взрослые замолчали и повернулись к нему.
Он решительно шагнул к маме и поцеловал ее в щеку.
Она снова разволновалась — наверное, боялась, что в последний миг он откажется приехать. Такое бывало, и не раз.
Дев понимал, что виноват. Он не приехал на похороны отца, не отвечал на ее звонки.
Он не мог справиться со своими эмоциями, внушая себе, что маме от него никакого толку, что он лишь создаст больше напряжения, хлопот. Что отец не хотел бы видеть его на своих похоронах. Конечно, он только оправдывал себя.
Он не подумал о маме и тогда, много лет назад… В Австралию он приезжал нечасто, ненадолго и всегда по работе, а не ради того, чтобы повидаться с ней. Теперь он подозревал: все потому, что он хотел совсем отделиться и забыть о своих родных, которые не одобрили его выбор… С самого детства он чувствовал себя чужим в родной семье.
Правда, с девятнадцати лет он не подвергал свои догадки проверке… Во всяком случае, до последнего времени.
Барбекю в воскресенье — дело обычное и, как он надеялся, шаг в нужном направлении.
Хотя братья не выказали особой радости при виде его, говорили они вполне дружелюбно. Саманта, жена Джареда, и Трейси, подружка Брэда, отнеслись к нему куда теплее. Скорее всего, подействовал его статус звезды, хотя обе дамы старались не показывать волнения. Дев невольно улыбнулся. В этой кухне, где его в детстве заставляли есть овощи и загружать посуду в посудомойку, он совсем не чувствовал себя кинозвездой.
Стол накрыли на свежем воздухе. Все с аппетитом поглощали жаренные на гриле креветки, сосиски, стейки, рыбу.
Дев говорил мало, больше слушал, о чем говорят другие.
— Говорят, ты сейчас снимаешься в Новом Южном Уэльсе, — сказала Саманта, поймав его взгляд.
Сидевший рядом с женой Джаред встревоженно покосился на младшего брата.
Дев кивнул:
— Да, в романтической драме… для меня такая роль — нечто новое. — Дев несколько минут описывал Люсивилль, звезд, с которыми он снимался. Неожиданно для себя он признался, что рад поработать на родине.
Джаред немного оттаял. Интересно, чего он боялся? Что младший братец начнет буянить и оскорблять всех присутствующих?
Он понял, что непроизвольно выпятил подбородок, а спина стала прямой и напряженной.
Саманта забрасывала его вопросами о кино и жизни в Голливуде. Дев приказал себе расслабиться. Он не имеет права злиться на Джареда и Брэда.
Братья защищают маму. Они пока не верят, что он изменился. Они боятся, что Дев снова огорчит маму… и подведет их всех.
В семейной мелодраме он наверняка вскочил бы на ноги и произнес монолог. Сказал бы, как он горюет по отцу и жалеет, что зря потерял десять лет жизни. Сегодня он впервые увидел племянника и племянницу. В кино он бы говорил о трагедии, просил его простить. Потом оператор снял бы крупный план: счастливая семья за столом.
Но в жизни так не бывает — во всяком случае, в семье Купер.
Сегодняшний день не подходит для театральных заявлений. Нельзя ждать, что все сразу наладится по мановению волшебной палочки.
И все же он сделал шаг в нужном направлении.
Ему хотелось убрать из отношений напряженность.
Руби первая сказала ему, что он дурак, когда он обмолвился: мол, лучше бы у него вовсе не было родных. Ее слова оказали на него сильное воздействие. Он вспоминал их ночами, когда ворочался без сна. Даже сейчас он слышал ее голос.
«Какая глупость!»
Так прямо, так откровенно. И так похоже на Руби.
Можно сказать, что он сюда приехал благодаря ей.
— Как поживает Руби? — Мама, сидевшая во главе стола, как будто прочитала его мысли.
— Та блондинка, с которой ты был на мамином дне рождения? — уточнил Брэд, и Роз кивнула.
— Она мне понравилась.
— Мне тоже, — неожиданно признался Дев и кашлянул. — Наверное, хорошо. Но на самом деле я не знаю… мы с ней просто коллеги. Она координатор производства.
Хотя еще три дня назад это было правдой, сегодня все резко изменилось. Три дня назад она вихрем ворвалась в его вагончик… Даже сейчас он до конца не понимал, что же тогда произошло и что он сделал и сказал не так. Иногда он злился на нее. Какое она имела право давить на него, заранее ждать плохого… Она сама довела их отношения до той точки, когда нужно думать не только о следующей ночи или следующей неделе.
Но гораздо чаще он злился на себя. Зачем он отпустил ее, зачем не бросился за ней — плевать, если их увидят… Он должен был задержать ее, произнести нужные слова. Он злился, потому что не подумал о ней, не подумал, как отразятся на ней слухи об их романе. Она не может забыть прошлое. Понятно, она не хочет, чтобы о ней перешептывались у нее за спиной. И все, как она считает, ради легкой интрижки.
Интересно, как она отреагировала бы, предложи он ей нечто большее?
То, что их объединяет, не вписывается ни в какие рамки и условия. Ему не хотелось прятать ее и встречаться тайно… А об огласке она и слышать не желала.
И вдруг в их отношения вмешалась любовь. До сих пор он не знал, что это такое, и понятия не имел, как себя вести.
Разговор за столом продолжался, но Дев ничего не слышал.
В самом ли деле любовь возникла неожиданно и потому так потрясла его?
Вначале — да.
Но сейчас уже нет. Пора посмотреть правде в глаза.
Он полностью доверял ей, раскрылся перед ней и потому во время их последнего разговора сказал, что сказал.
Он оказался на незнакомой территории. Он не думал, что способен кого-то полюбить. Такое ему и в голову не приходило.
Сюда, к маме, он приехал благодаря любви. Он только сейчас понял, что мама и братья любят его. И он их любит, хотя раньше не отдавал себе в этом отчета. Он не ценил их чувства, не считался с ними. Может быть, постепенно все удастся вернуть… Не сразу. На все нужно время.
Он приехал сюда потому, что в самые темные минуты, когда казалось, будто ему нечем дышать, когда он страдал от боли одиночества, он мечтал о любви. Он вспоминал отца и близких. Мечтал вернуть их любовь и уважение. Отдалившись от отца, он отдалился от всех, кто его любил. Наверное, они его простили, раз сидят с ним сейчас за столом…
