– Или это не он.
Алекс встал с кресла.
– Маньяки, они не меняют свой ритуал. Почти никогда. У нас все сходится, кроме места убийства. Кстати, ты отследил ее передвижения в этот день?
– Да. Она не была в школе, но провела почти все утро у себя в комнате. Потом выходила купить сигареты. Снова оставалась дома. Ее мать это подтвердила. Ближе к обеду она повздорила с отцом и ушла. Около четырех вечера ее видели в районе большого старого кинотеатра.
– Там сходка нариков. Она взяла дозу. Нашел барыгу?
– Да, вычислили его сразу – это Старки. Он, конечно, все отрицал, но я его прищучил, и он сознался, что продал ей пакетик дряни. Кокаин, между прочим. Сказал, что она плотно на нем сидела.
– Ого! – офицер присвистнул.
– Вот именно. Ого.
– И где семнадцатилетняя школьница нашла бабки на это дерьмо?
– Понятия не имею, карманные собирала, – усмехнулся Ферни.
– Вот именно. Смешно, – Ферни тут же перестал смеяться, – что там с ее соседями, друзьями, мальчиками? Что-то выяснили?
– Все чисто. Железное алиби у всех.
– У всех? – Алекс с недоверием вздернул бровь и посмотрел на напарника, – разве ее отец не прогуливался ночью по побережью, где его никто не видел и не может подтвердить, что он находился именно там? Кстати, всего в нескольких километрах от Центрального парка. На машине пять минут, если я не ошибаюсь.
Ферни сильно затянулся сигаретой и выпустил густой дым в потолок, с лампочкой в белом плафоне, которая раскачивалась от сквозняка.
– Он сказал, что видел там влюбленную парочку и деда с собакой.
– И естественно мы ни за что не найдем их сейчас. Где он? Его задержали?
– Пока нет.
– Почему?
– Нет приказа, нет ордера на арест.
– Ордер дадут. Можно его брать, а потом разберемся.
– Заславский, мать твою, ты бы видел, как он рыдал… на опознании. Как тряслись его руки и…
– Ферни, я хренею от тебя! Ты сколько лет в полиции работаешь? Лили Салимова задушила своих двоих маленьких детей, потому что они мешали ей трахаться с любовником и постоянно ныли, а потом рыдала над каждым трупиком крокодильими слезами, а до этого рассказывала, что их похитили и настаивала на этой версии еще несколько дней, уже после того, как мы точно знали, что она убийца. Десятки полицейских и отряд волонтеров искали детей в тот момент, когда их тела разлагались в подвале дома ее тетушки, куда она привезла их на своем пикапе в дешевых полиэтиленовых мешках для мусора. Ты мне говоришь сейчас о слезах? Маленькую сучку наркоманку убил ее же папаша, который не в ладах с алкоголем и периодически поколачивал затюканную толстуху жену. Разве не правдоподобно, а? Я спрашиваю – не правдоподобно?
Алекс опрокинул стул и взъерошил волосы.
– Еще как правдоподобно… только это не он. Это наш мистер Бесконечность. Одного не пойму, почему так быстро… почему все же не привычным способом? Что он хотел нам этим сказать, а Ферни?
Напарник невозмутимо допил кофе и смял пальцами пластиковый стакан.
– Не знаю, я не психиатр.
Алекс нахмурился и его брови сошлись на переносице.
– Мы топчемся на месте чертовую тучу времени. А он продолжает убивать. Что там дальше с ее передвижениями?
– Мы потеряли след после покупки дозы у Старки. Больше ее никто не видел. Уличные камеры зафиксировали, как она входила в сквер за кинотеатром, но так и не вышла. Мы просмотрели запись начиная с четырех часов вечера и до восьми утра следующего дня. В это время она уже была мертва.
– Что там с другой стороны? Парковка, верно?
– Именно. А там камеры разбиты, и никто их не чинил. Муниципалитет говорит, что это трата времени и денег – нарики все равно их ломают.
– Логично. Очень, мать их, логично. Бюрократы хреновы, им бы на улицу, да поискать иголку в стоге сена, я бы посмотрел, как все было бы логично. Можно предположить, что она там села к кому-то в машину.
– Скорей всего так и было.
Затрещал телефон на столе, и Алекс сдернул трубку:
– Заславский у телефона, – рявкнул он, удерживая зубами очередную сигарету.
– Шеф!
– Берн! Какая честь! Звонишь лично?
– Да, я кое-что нашел. Тебе это будет интересно. Приезжай.
– Что именно?
– Послание.
– Какое на хрен послание?
– Самое настоящее. Давай отдирай свою задницу от кресла и тащи ее в морг.
– А ты был бы рад, если бы мою задницу привезли к тебе на каталке, да, Берн?
– Я бы не отказался препарировать твой череп, Заславский. Поковыряться в светло-розовых мозгах и понять, каким местом ты чувствуешь этих больных ублюдков – жопой или все же головой.
– Значит в жопе ты тоже покопался бы.
– Только в случае если бы ты предварительно сделал клизму Я ужасно не люблю кофе, а ты жрешь один кофеин и никотин.
– Да пошел ты к черту!
– Я уже там, наблюдаю со стороны за его гостями.
– Давай. Скоро буду, Берн. При всей твоей нелюбви к кофе, сделай одолжение – поставь чайник.
Заславский положил трубку и повернулся к Ферни. Глаза копа блестели.
– Началось. Я ждал этого. Да-а! Сукин сын сменил тактику. Проклятый ублюдок решил пообщаться.
Что там по препаратам? Вы составили списки тех, кто принимает бета-блокаторы на постоянной основе?
– Довольно внушительный список, Алекс.
– Пробили по картотеке?
– Стеф занимается этим.
– Я нашла нескольких, подходящих нам по месту проживания, но ничего интересного. Там чисто. Круг расширяется, нужно проверять большее количество. Не только по городу, а по округу, штату и это займет время. Кроме того, он может быть врачом, фармацевтом. Черт, Ал, вариантов море. Отработать каждый нереально.
Алекс потянул носом, затем накинул куртку.
– Я в морг. Стеф, ты со мной, а ты, Ферни, все же арестуй отца девчонки.
– Но…
– Арестуй, я сказал. Подержим его пару дней. Хочу, чтоб мистер Бесконечность немного расслабился.
– Это незаконно.
Заславский расхохотался.
– Неужели? А я думал на основании полного отсутствия алиби вполне законно. Поехали, Стеф.
В его руках зазвонил мобильный, когда Алекс посмотрел на дисплей, то от удивления приподнял одну бровь. Тут же ответил, удерживая аппарат между плечом и ухом, на ходу застегивая куртку.
– Да, Кэт. Привет.
– Та девушка… убитая сегодня. Я видела ее ночью.
