– Чего тут делаешь – нору себе копаешь? – с хохотком добавил второй.
– Я мэтр Исидоряка, придворный волшебник Парибула, – снуло глядя на явных егерей, представился Эйхгорн. – Но тут, как я понимаю, уже не Парибул?..
– Прально понимаешь. Парибул – он вон где, – махнул рукой первый егерь. – За граничной чертой. А тут, того, Кинелия.
– Мы с Парибулом-то сейчас не дружим, – наклонился с седла второй егерь. – Ты что тут делаешь, волшебник? Шпионишь?
– Я натуралист, – терпеливо сказал Эйхгорн. – Изучаю природные явления.
– Что?.. Какие явления?.. Кому?..
– Просто явления. Природные. Дождь там, ветер. Как цветы растут, как птицы поют.
Егеря недоуменно переглянулись.
– А границу зачем пересек? – спросил первый. – К нам парибульцам сейчас нельзя – время немирное.
– А я не понял, что это граница, – попытался объяснить Эйхгорн. – Там же просто кирпичи на земле лежат.
– Не лежат! – возмутился егерь. – Не лежат, а вкопаны! И они белые, между прочим, а не просто так!
– Но там же не было никакой охраны. Ни с той стороны, ни с другой.
– Потому что мы доверяем людям. И в Парибуле доверяют. Мы не нарушаем, и они не нарушают. А вот ты нарушил. Не стыдно тебе, волшебник? Обманул наше доверие.
– Ну тогда просто отпустите меня, и я вернусь в Парибул, – предложил Эйхгорн.
– Э, нет. Мы тут не для того патрулируем, чтобы всяких шпионов просто так отпускать. С нами пойдешь.
– В тюрьму? – обреченно спросил Эйхгорн.
– А что, хотелось бы? – хохотнул второй егерь. – Знаешь, что делают с волшебниками в тюрьме?
– Не в тюрьму, не страшись, – грозно посмотрел на него первый. – Ты птица важная, наша королева-матушка таких сразу принимает, без церемоний. Противиться-то не будешь, нет? А то нехорошо выйти может…
Эйхгорн окинул егерей снулым взглядом. Какую-то секунду он раздумывал, не попробовать ли пригрозить страшным и ужасным колдовством. Однако вспомнил, чем это закончилось в Парибуле, оценил остроту пик и неохотно сказал:
– Противиться не буду.
– Это хорошо, – с явным облегчением сказал егерь. – Только до замка отсель путь неблизкий. Ты летать умеешь?
– Сам по себе – нет, – развел руками Эйхгорн.
– Жалко. А еще как-нибудь умеешь, чтоб быстро?
– Не умею.
Егеря недовольно засопели. Им явно не хотелось сажать Эйхгорна на одну из своих лошадей, но и волочить за собой пешком тоже не хотелось. Даже если Кинелия так же мала, как Парибул, до столицы никак не меньше десяти километров. Это в прошлый раз Эйхгорну «повезло» – арестовали только что не у самых городских стен.
В конце концов второй егерь неохотно помог Эйхгорну усесться позади себя. В отличие от своего напарника, был он тощ и костляв, Эйхгорн тоже не отличался тучностью, так что лошадь выдержала.
– Держись там крепче, волшебник, – недовольно бросил егерь, берясь за поводья.
Трясясь на конском крупе, Эйхгорн подумал, что этот эпизод наглядно показывает общее отношение в этом мире к представителям чародейской братии. Да, профессия редкая, высокооплачиваемая и весьма почтенная, но не более того. В том, что Эйхгорн волшебник, егеря не усомнились (ну да, колпак и балахон), доказательств не потребовали, но это не повлияло на их к нему отношение. Нарушитель – значит, под арест его, волшебник он там или не волшебник.
Кинельские пейзажи ничем принципиальным не отличались от парибульских. Разве что дома здесь стояли в основном кирпичные, с белеными крышами. А когда проезжали мимо хутора, Эйхгорн увидел поле, засаженное неизвестной сельхозкультурой с мясистыми розовыми плодами.
Ехали долго. В полдень егеря остановились в трактире, освежились пивом и подкрепили силы тушеной картошкой. Эйхгорну тоже позволили взять обед, хотя платить за него отказались.
Впрочем, деньги у Эйхгорна были. При аресте его не обыскивали, забрать ничего не забрали. Волшебник же все-таки, уважаемый человек. А в Кинелии ходили все те же регентеры, сердики и ту. Цены тоже почти такие же – разве что говядина немного дороже.
К королевскому дворцу приехали уже под вечер. Точнее, к замку – в отличие от своего парибульского собрата, кинельская королева проживала далеко за городом, в отдельной цитадели, окруженной массивными, высокими, но довольно ветхими стенами. Внутри замок напоминал большой хутор – стояли амбары с зерном, из сараев доносилось мычание коров, повсюду прыгали брабулякры.
Само жилище тоже оказалось скромным. Изрядную его часть составлял большой зал для приемов – и он же служил спальней для гостей. На ночь расставляли деревянные ширмы, поверх лавок и даже просто на полу клали набитые шерстью или соломой тюфяки, а утром все это убирали. В центре стояла огромная жаровня, полная раскаленных углей – вокруг сидели закованные в железо рыцари, какие-то мелкие дворянчики, трубадуры, пажи. Все оживленно болтали и жарили на углях что попало – куски мяса, картошку, лепешки.
Отдельные спальни предлагались только особо почетным гостям. Но Эйхгорна к их числу не отнесли. Егеря без лишних проволочек проводили его к самой королеве – та сидела на троне с таким надменным видом, точно окружали ее сплошь ничтожные букашки.
Эйхгорн уже знал, что кинельская королева – вдова. Король скончался пять лет назад, детей не оставил, а поскольку других претендентов на престол не нашлось, править стала его жена. Ей едва перевалило за тридцать, но повторно выходить замуж она не собирается.
Пока Эйхгорна вели к трону, на него таращились сотни глаз. Королевский приемный зал походил на какой-то табор – здесь собралась тьма народу, причем большая часть ничем толком не занималась. Такое впечатление, что для них это своего рода круглосуточный клуб.
Ведущая к трону ковровая дорожка оказалась довольно потертой. За несколько шагов до конца рядом с Эйхгорном вырос неприметный господинчик и чрезвычайно вежливо охлопал его с головы до пят.
– П’ошу вас, мэт’! – слащаво улыбнулся он, не найдя ничего крамольного. – Ее величество Нивейна Вто’ая, милостию богов п’еславного ко’олевства Кинелии, Южной Ма’иты, замка К’аль и иных своих те’ито’ий ко’олева, защитница х’амов и людей, пок’овительница наук и искусств, готова вас п’инять!
Егеря молча подтолкнули Эйхгорна вперед. Первый высунулся из-за его плеча и пробасил:
– Вот, ваше велиство, того, парибульский шпион! Волшебник! Был арестован в яме, которую выкопал с неизвестными, но явно недобрыми целями!
– Сказал, что он натурал! – добавил второй егерь.
– Натурал?.. – недоуменно переспросила королева.
– Не натурал, а натуралист, – недовольно поправил Эйхгорн.
– То есть, ты не натурал? – еще недоуменнее спросила королева.
– Нет, не натурал… хотя натурал, конечно, но это в данный момент к делу не относится.
