Несмотря на это, мы остались в Пиллау, чтобы попытать счастья, не возвращаясь в комендатуру. Мы мотались от одного причала к другому, но все отходящие корабли тщательно охранялись полевой жандармерией. Черт бы их всех побрал! Несколько моряков попытались помочь нам, обещая взять на свой небольшой грузовой корабль. Но этот корабль должен был сначала сгрузить уголь и постоять на приколе три дня. Но за три дня могло многое случиться. Каждый день, каждый час был на вес золота – по крайней мере, так нам тогда казалось. У нас закончились последние остатки терпения.
Поэтому мы вернулись туда, где были вчера и куда снова направились, тщетно лелея надежду сесть на корабль. Неподалеку от Штегена мы увидели дорожные указатели, на основании которых сделали вывод, что наша рота немного приблизилась к нам. Почти все «туристы» были уже там. Наш гауптфельдфебель рявкнул на нас: «Либо убирайтесь отсюда прямо сейчас, либо вступайте в пехоту!» Мы захватили немного еды на полевой кухне, попрощались еще раз с товарищами и снова отправились в путь.
В Пиллау наши знакомые моряки ночью тайком провели нас на борт своего корабля. Смотрите-ка, еще два парня в черной танкистской форме из 35-го полка! На бухту обрушился огонь советской артиллерии. Не успели мы отчалить, как осколки пробили дымовую трубу, поставив под сомнение сам факт отплытия. Когда фельджандармы начали обыскивать корабль на предмет «безбилетников», мы спрятались под ящиками с боеприпасами. От страха боялись дышать. Но, слава богу, все обошлось.
После небольшой задержки 4 апреля мы отплыли из Пиллау. Родной Бамберг стал немного ближе. Оставив позади Хельскую косу, мы присоединились к морскому конвою. После острова Рюген другие корабли повернули в направлении Свинемюнде. Наш же путь лежал в сторону Дании. В ночь с 8 на 9 апреля мы вошли в гавань Копенгагена. Нас отвели в цитадель и выдали стрелковое оружие. Одновременно с этим мы получили жалованье за десять дней. Деньги растаяли моментально. Мы покупали себе все, что только душа пожелает. Мы набивали животы белым хлебом, маслом, шоколадом, молоком и пирожными. Это было вполне объяснимо, ведь последние четыре дня почти ничего толком не ели. Покончив с едой, мы едва могли встать.
Путешествие продолжилось в поезде, идущем (через пролив Большой Бельт на пароме) в город Оденсе. После чего продолжилось на пароме через пролив Малый Бельт в город Фредерисия, затем в Шлезвиг-Гольштейн… далее в Гамбург… Затем в город Виттенберге на Эльбе. Там пришлось остановиться и дальше идти пешком. Нас предупредили относительно Берлина, где солдат насильно вербовали на службу
[156]. Таким образом, мы на своих двоих протопали через Бранденбург и дошли до Галле. Время от времени мы отправлялись на вокзал, надеясь сесть на какой-нибудь поезд, идущий в Бамберг.
Неожиданно разнесся слух, будто американские танки вот-вот войдут в Галле. Это заставило нас отступить назад и двинуться в направлении Лейпцига. Там было то же самое. По землям Саксонии мы пошли в сторону Дрездена. Там нас остановили на вокзале и собирались бросить в бой против русских. Однако у нас на руках был приказ о марше в Бамберг. Нам удалось затеряться в развалинах домов, а затем, избегая патрулей, добраться до вокзала в Нойштадте и сесть там на последний поезд, идущий в Ауссиг (Усти-над-Лабем) – Эгер (Хеб). К сожалению, вражеский самолет при бомбежке повредил локомотив, и до Эгера нам пришлось идти пешком. Мы услышали по радио о том, что Бамберг заняли американские войска. Значит, мы опоздали. Наши надежды испарились, как утренний туман.
Нам ничего не оставалось, как обратиться в комендатуру Эгера (чешский Хеб). Нам приказали отравиться в Графенвёр (в Баварии). Когда мы прибыли туда, на полигоне была в самом разгаре эвакуация. Мы получили приказ следовать в Нюрнберг. Однако янки уже заблокировали ведущую туда дорогу, и мы пошли на Регенсбург. От долгого пешего перехода ноги у нас как будто горели огнем. На ступнях были сплошные мозоли. Когда мы поднялись на холм, к нам медленно подъехал какой-то грузовик.
Мои товарищи не хотели его останавливать, но я не смог удержаться. Я сказал Вилли Кругу: «Подсади меня на борт. Проеду хотя бы 10 километров, чтобы немного отдохнули ноги. Затем я слезу и подожду тебя у дороги».
Возле города Швандорф-им-Байерн меня остановили на дорожном посту и велели слезать. Поскольку мой приказ на марш остался у фельдфебеля, меня посадили в другой грузовик и отвезли в гарнизон мотопехотной части в Регенсбурге. В результате я отбился от товарищей. В качестве отставшего солдата меня определили в пехотную часть. Мы отправились на север, на берег Дуная, занимать позиции для обороны Регенсбурга. Поскольку я танкист, назначение в новый род войск не слишком воодушевило меня. Я вызвался в дозор. Мы патрулировали берег Дуная, когда заметили американские танки, которые не смогли двинуться дальше из-за того, что мост был взорван. Мы немедленно доложили начальству об увиденном.
В то время на посту в Регенсбурге оказался, как сказали, какой-то лейтенант-танкист. Он прочитал список отставших солдат и увидел в нем три имени, рядом с которыми было написано – 35-й танковый полк. Он немедленно отправился пешком к нашему полковому командному пункту, находившемуся на расстоянии 10 километров. Когда я вернулся с донесением о результатах дозора, меня вызвали в штаб полка. Я думал только об американских танках и чрезвычайно удивился, увидев командира нашего взвода лейтенанта Конрада Кюфнера. Всего несколько недель назад мы с ним были в Данцигском котле.
Я не верил своим глазам. Пожалуй, сейчас никто не узнал бы нашего Кюфнера! Как много танкистов в свое время ждали с нетерпением его появления вместе с тягачом. Он никогда не бросал нас на передовой, какой бы острой ни была боевая обстановка. Он тут же пообещал забрать меня из пехотной части и сказал, что будет ждать меня в Регенсбурге. Когда я прибыл на командный пункт, то увидел там двух парней из нашего 1-го батальона. Они тоже против собственной воли угодили в пехоту. Нас отправили к своим, снабдив на дорогу несколькими бутылками шнапса. Когда мы подошли к воротам в город, мои спутники настолько осоловели от выпитого, что им пришлось вздремнуть на автобусной остановке в рабочем поселке. Несмотря на все мои усилия, я не смог заставить их идти дальше.
Поскольку я обещал лейтенанту Кюфнеру прибыть к нему как можно быстрее, помня о том, что он ждет, я отправился дальше один. В качестве наказания два любителя спиртного, с которыми я первоначально отправился в путь, были вынуждены перелезть через металлические развалины моста через Дунай, торчавшие из воды, чтобы скрыться от патруля. Судя по всему, я был последним, кто перешел через каменный мост в Регенсбурге, прежде чем он был взорван.
