У меня больше не было воли к жизни, но Василь не оставлял меня ни на секунду. Мужество так и не покинуло его, даже несмотря на то что конец войны представлялся ему даже более трагичным и пугающим, чем мне. Его высокий моральный дух придавал мне сил. Наступило время, когда мне пришла пора задуматься о том, как я могу помочь ему, что сделать для него. Не хотелось даже думать о том, что случится с ним, если он попадет в плен к русским солдатам.
Не было никаких сомнений в том, что он окажется в числе первых, кого его соотечественники расстреляют на месте. Но если Василю удастся каким-то чудом бежать в Германию, то что будет тогда? Он уже никогда не сможет вернуться на родину и не увидит своих родителей.
Когда-то Василь спас мне жизнь. Теперь настала моя очередь сделать для него то же самое. Но как это сделать, чтобы враг ничего не заподозрил?
Когда я проходил мимо лагеря для военнопленных в Хойбуде, у меня неожиданно возникла идея. Я отправлю туда Василя под видом русского военнопленного, угнанного в Германию и одетого в лагерную робу. Позднее, когда мы ночью эвакуировались из горящего Данцига, я оставил его в безопасном месте, в подвале какого-то дома. Я долго учил его, внушая, как следует вести себя в роли военнопленного. Если он не станет путаться в ответах на вопросы, то с ним, пожалуй, не случится ничего плохого и никто не заподозрит в нем добровольца вермахта.
Я не стыдился своих слез, когда пожимал на прощание руку Василя, пожимал в последний раз. В ответ он молча обнял меня. «Прощай, Василь. Удачи тебе завтра и всю твою оставшуюся жизнь. Спасибо за все, и передавай от меня привет твоей матушке».
Мне в достаточной степени повезло после прекращения огня, и я смог избежать русского плена. После долгих странствий и мытарств я вернулся домой в декабре 1945 года. В своей квартире я нашел некоего украинца, служившего в рядах вермахта. Он лишился крыши над головой и испытал много бедствий. Я всячески старался – как мог – облегчить ему жизнь. При этом я всегда вспоминал Василя. Я надеялся, что моему другу удалось добраться до дома.
Глава 10
Последние дни 35-го танкового полка
Группа Кюсперта
Курт Мозер, обер-фельдфебель 3-го батальона 35-го танкового полка
[160]
Я, обер-фельдфебель 3-й роты 35-го танкового полка, вместе со своим подразделением находился на косе Фрише-Нерунг. Там мы занимались возведением дотов для защиты от атак русских бомбардировщиков и штурмовиков. О проведении каких-либо операций говорить не приходилось, поскольку мы больше не располагали танками. Правда, циркулировали слухи о том, что, мол, должна быть сформирована боевая группа, которой предстоит действовать в районе Берлина, и в ее распоряжение поступят танки. Из рот отбирали самых опытных и готовили к переброске. Группа эта называлась «группой Кюсперта». Меня также зачислили туда. Нет слов, как мы были счастливы.
Некоторое время спустя, 15 апреля, мы маршем направились в нужное место. На военных паромах нас переправили на косу Хель. Там мы дожидались разгрузки. Все мы стремились как можно скорее убраться из этого «дьявольского котла».
Вечером 16 апреля нас на небольших судах отправили на «Гойю», транспорт водоизмещением 7 тысяч тонн. Вместе с нами на борту оказались около тысячи человек тяжелораненых и от 3 до 4 тысяч беженцев – женщин и детей. То есть всего вместе с командой свыше 6 тысяч человек. В порту находились другие суда и боевые корабли, в том числе и тяжелый крейсер «Принц Ойген». Было около восьми вечера. Противник решил напомнить о себе. Русские не могли не заметить возросшей активности в порту – они послали 25–30 бомбардировщиков, которые, практически не целясь, пытались забросать бомбами суда, правда без особого успеха. Наши потери составили всего несколько человек, все они были ранены осколками русских бомб. Надо сказать, что наши зенитчики постарались на славу – противник так и не смог преодолеть плотную огневую завесу и начать прицельное бомбометание.
После авианалета подготовка к выходу в море ускорилась. Составили конвой, дали сигнал к отправке. Мы вздохнули с облегчением, хотя «Гойя» был страшно перегружен. Многие из находившихся на борту людей попали туда непонятно как, то есть без всякой регистрации. Мы расположились в отсеке в средней части судна на нижней палубе. Площадь отсека составляла примерно 40 квадратных метров. Все проходы были забиты людьми так, что невозможно было пробраться наверх. Около 23:15 я почувствовал себя отвратительно – не мог больше переносить спертый воздух и жару в этой железной коробке. Я заявил фельдфебелю Хунгерланду: «Надо выйти наверх и глотнуть свежего воздуха». Тот сонным голосом ответил: «Валяй, я смогу хоть ноги вытянуть». Я с трудом стал пробиваться на верхнюю палубу. Наверху, как оказалось, ни зги не видно. Вдруг прозвучала команда: «Всем надеть спасательные жилеты! Опасность атаки вражеской подлодки!» На беду, жилетов на всех не хватало, мне, во всяком случае, не досталось. Некоторые думали, что на Балтийском море никаких подводных лодок нет и быть не может. Ну и я особо не беспокоился по этому поводу
[161]. Но вскоре противник преподал нам хороший урок.
Произошло это незадолго до полуночи. На транспорте, перевозившем войска, произошла какая-то поломка. Его пришлось брать на буксир, причем не кому-нибудь, а «Гойе». Наш корабль представлял собой современное судно, оснащенное дизельными двигателями и двойными гребными винтами. А тот самый транспорт был допотопным пароходом. «Гойя» развернулся, чтобы занять место впереди транспорта, который предстояло буксировать. И в этот момент корпус «Гойи» содрогнулся от двух мощных взрывов
[162]. Сначала мне показалось, что корабль наскочил на мину. Оправившись от первого испуга, я огляделся – судно уже дало сильный крен. Пришлось что было сил вцепиться в поручни, чтобы не свалиться с палубы в воду. Но вскоре корабль вновь занял горизонтальное положение, я уже было решил, что беда миновала. Но уже буквально несколько секунд спустя палубу «Гойи» стало заливать водой. И тут я понял, что мы тонем. Послышались взрывы. Спасти тех, кто находился на нижней палубе, не было никакой возможности. Мы с несколькими людьми попытались спустить на воду спасательные шлюпки, но так и не смогли. Я сумел вскарабкаться выше до самого мостика, но вода настигла меня и там. Корпус «Гойи» разломился пополам. Многие из наших падали или прыгали в воду. Я оставался на борту – именно это и спасло меня. Я стоял по горло в воде, пытаясь не позволить воде утащить меня, пловец из меня никудышный. Но безуспешно – водоворот тянул меня в бездну. Я изо всех сил старался уцелеть. Неожиданно я увидел вблизи мачту тонущего корабля и намертво вцепился в нее. Но тут произошло нечто совершенно невероятное. Потом я уже сообразил, что огромный пузырь воздуха подбросил меня вверх – это меня и спасло, и я смог дышать.
