Мы вздохнули с облегчением, когда увидели подтягивающийся тяжелый танковый батальон «Тигров» майора Бернхарда Зауванта. Нам требовались подкрепление и передышка. Едва я высунулся из командирской башенки, чтобы посмотреть в бинокль, чудовищной силы взрывная волна, сопровождаемая оглушительным грохотом, сбросила меня с командирского сиденья. «Пришла наша очередь», – подумал я. Но мы были целы, включая танк. Причина скоро выяснилась. За моим Pz IV занял позицию Pz VI «Тигр». Когда он выстрелил, дуло его 88-мм орудия находилось всего в метре от моего открытого командирского люка. «Тигры» были задействованы не совсем так, как мы думали.
Днем со стороны русских была проведена контратака. Мы отступили к краю дефиле и ждали. Русское танковое подразделение пронеслось в 1000 метрах слева от нас. Нам удалось накрыть его эффективным фланговым огнем. Остаток уничтожили «Тигры». Но в то же самое время русская пехота также перешла в атаку. Она приближалась к нам через пшеничное поле со стоическим спокойствием. Мы позволили им подойти на 300 метров, а затем по команде открыли огонь из пулеметов, а также из орудий осколочными снарядами. Понеся тяжелые потери, атакующие отступили.
Ночью подразделению роты Петрелли удалось пробиться на вершину высоты 240. Но с первыми лучами солнца нашим танкам пришлось отойти. Ключевую позицию неприятеля взять не удалось. Для батальона это был черный день. В журнале батальона много записей о потерях у села Теплое от 8 июля 1943 года.
В западне
Командир дивизии генерал танковых войск в отставке Дитрих фон Заукен
В ходе сражения под Орлом командирский танк командующего дивизией вошел в Теплое и во время прорыва застрял на низком мосту. Во время пешей разведки офицер связи лейтенант Симон был смертельно ранен, чего мы в тот момент не могли знать. Повсюду вокруг нас на верху балки находились невидимые позиции русской пехоты.
– Лидер в западне, – передали по радиосвязи [о положении командира дивизии].
Скоро появились два Pz IV, чтобы вытащить командира из западни. Несмотря на предупреждение, лейтенант Лециус вылез из Pz IV, посчитав, что он еще сможет помочь своему павшему товарищу Симону. В этот момент он также был убит выстрелом в голову.
Все это время командирский танк оставался неподвижным, но неповрежденным, на мосту. В подобной ситуации, пока еще можно было спасти машину, делом чести было не бросать ее.
На следующий день командирский танк вытащили. Вместо «дела чести» можно сказать «дух танкистов». Разумеется, именно это и является темой данной книги. На следующий день командующий 9-й армией генерал-полковник Модель сказал командиру дивизии на командном пункте:
– В тот момент, когда вы застряли в селе Теплое, ваш начальник штаба [майор Лутц] тоже был ранен. Это означало, что дивизия оставалась без командира.
– Не совсем так, – ответил командир дивизии. – Контакт с лидером по-прежнему оставался.
– Хорошо, – ответил командующий. – Такого рода вещи могут происходить. Такое случалось и со мной.
И как часто подобного рода вещи происходят?
Щелкунчик
Йозеф Лайтль, ефрейтор 2-й роты 35-го танкового полка
В то время я был еще молодым ефрейтором, и жажда совершить что-то великое была огромна. Вам следует только представить, что все мы были пополнением с «голой грудью» и смотрели на ветеранов с определенным уважением, поскольку у них были ордена и боевые значки. Молодые рекруты слушали открыв рот, когда начинались разговоры о том, в чей экипаж они могут быть назначены и чего тот или иной добился как командир танка или командир взвода. В то время для нас были важны детали; в результате всех этих разговоров каждый из нас уже думал, в чей экипаж он хотел бы быть назначен. Моим фаворитом с большим отрывом в то время был обер-фельдфебель Алльгайер.
Но как часто случается в жизни, все произошло не так, как представлялось в моих фантазиях. Сначала нам пришлось нести бесконечную караульную службу, и в оставшееся время мы занимались только ремонтом и учениями, поскольку базовая подготовка, которую мы получили дома, далеко не соответствовала требованиям и стандартам, предъявляемым условиями передовой. Но ничто не длится вечно, и однажды гауптфельдфебель Мюллер, в тот время старший унтер-офицер роты, распределил новичков по экипажам. К моему величайшему разочарованию, меня назначили в танк унтер-офицера Вольмерсхойзера, о котором я мог сказать только хорошее, но, как я уже упоминал, это было нечто противоположное тому, что я хотел.
Мое боевое крещение состоялось под Болховом с этим экипажем. Мы провели там пять атак, а также выставляли заграждения. Когда нас позднее перебросили в деревню Овчух, близ Мценска, мое желание совершить подвиг улетучилось. Мои мечты о героизме и прочее, что воображают молодые танкисты, вытеснил опыт, полученный на передовой. Но я был горд, насколько возможно, когда получил серебряный нагрудный знак «За танковую атаку». В этот момент я даже ощутил себя ветераном, хотя до настоящих ветеранов мне было еще весьма далеко.
И так время проходило в операциях против партизан, различных боестолкновениях и всех тех вещах, что обычно случались на фронте. Весной 1943 года пришел мой черед. В это время мне было присвоено звание обер-ефрейтора. Я прошел курсы унтер-офицеров в местах нашего расквартирования близ Орла. Я находился там, когда обер-фельдфебель Алльгайер заметил меня и спросил, не хотел бы я быть в его экипаже. Сначала я не мог поверить своим ушам, но затем новость дошла до меня, и я понял, что моя мечта стать членом экипажа этого выдающегося танкиста воплотилась в реальность. Радостным возгласом «Так точно, господин обер-фельдфебель!» и крепким рукопожатием я выразил свое согласие.
Я все еще вижу передо собой невысокую ладную фигуру нашего обер-фельдфебеля Щелкунчика. Глаза, всегда светившиеся счастьем или горящие огнем. Глаза, словно бы умевшие говорить. Соедините это с живым швабским диалектом из района близ Гогенцоллерна, и вы получите портрет этого солдата, образцового воина, прирожденного командира взвода, опытного и добросовестного. Его слова могли быть либо добры, либо остры как нож, и я часто думал, что в его груди уживаются две души.
Наш обер-фельдфебель отдавал только четкие и точные приказы, и мы всегда знали: все им сказанное тщательно продумано и взвешено. Прославленный своим умением сохранять спокойствие и рассудительность в самой напряженной ситуации, он всегда мог дать нам совет или подсказать, как именно следует вести себя в том или ином случае. И вот он включал нас в свой экипаж – можно сказать, семью, – где в опасной ситуации один стоит за всех и все за одного! Час испытаний не заставил себя ждать слишком долго. Когда мы получили боевой приказ в начале июля 1943 года, мы были готовы и уверенно ждали того, что в скором времени должно было произойти. К тому моменту у нас на вооружении уже были танки Pz IV с длинноствольной 75-мм пушкой, а потому мы горели нетерпеливым желанием узнать, как они покажут себя в боях против русских тридцатьчетверок.
