Дикий схватил его обеими руками за торс и громко, призывно свистнул. Сергей попытался вырваться, но противник цепко держал его, и они оба повалились на землю и покатились по ней. Через несколько мгновений вокруг выросла целая толпа диких. Чьи-то руки схватили Ерёмина и потащили в сторону костров. Он пытался вырваться, но безуспешно.
При свете огня дикие сразу же определили в нем чужака и начали избивать ногами. Сопротивляться он не мог, только старался прикрыть голову руками. Его мутузили, не останавливаясь, молнии сверкали в голове. Один из диких всё время пытался ударить его копьём, но на счастье Сергея, враги вокруг так мельтешили, что боясь поранить своего, тот так и не решился пустить в ход оружие.
— В чём дело? — раздался вдруг громкий и властный голос. Избивавшие Сергея расступились, пропустив очень высокого дикого, татуировка которого изображала свинорыла, топчущего крысозмея. У Ерёмина не было ни сил, ни желания подняться с земли. «Пусть прямо здесь добивают», — подумал он.
— Бехорг Алтан! — обратился к нему коренастый дикий. — Это шпион баргов. Он шёл вот оттуда, — дикий махнул в сторону невидимого монастыря, — к холму, где засели остальные барги. Завтра мы их выкурим, слава Зинглу! — остальные дикие поддержали своего товарища нестройными гортанными возгласами.
— Ведите его за мной, — приказал бехорг. Ерёмина подхватили и потащили куда-то в темноту. И тут он потерял сознание.
Когда Сергей очнулся, то первым делом поразился тому факту, что его до сих пор не убили. Тело нещадно ломило, раны горели, голова раскалывалась. Языком Ерёмин ощупал во рту зубы — пяти, нет, шести недоставало. Он не торопился открывать глаза — пусть враги думают, что он по-прежнему без сознания, хоть немного протянуть времени, отдохнуть и привести в порядок мысли. Как там ребята и фермеры? Защитил ли их Савва? Едва ли… Ведь преподобный сказал Сергею возвращаться к своим и послал его на верную гибель. Да был ли и вправду в обители Савва? Наверное, привиделся — столько всего навалилось, усталость, стресс, боль — мало ли что покажется…
— Я знаю, что ты пришёл в себя, барг. Можешь не притворяться, — раздался рядом низкий глухой голос. — Не беспокойся, тебя никто не тронет.
Ерёмин попытался открыть глаза. Правый расплылся и горящее веко не поднималось, его сильно давило — кажется, дикие что-то положили на него сверху. Вторым глазом можно было смотреть — но только сквозь узкую щель.
Сергей увидел, что находится в просторном, украшенном узорами шатре. Шатёр освещался двумя факелами, воткнутыми в специально для того предназначенные подставки. У стены, на ковре, скрестив ноги, сидел Зингл и наблюдал за пленником. Ерёмин впервые находился к вождю орды так близко и мог разглядеть его лицо.
Зингл был довольно молод, ровесник Сергея, а может, немного старше. Ему ещё явно не было сорока, но на лице его уже виднелись морщины, которые пересекли два глубоких косых шрама. Глаза его были тёмными, проницательными, властными, они почти не мигали и смотрели упорно и дерзко, словно заставляя собеседника признать главенство их обладателя над окружающими. Зингл по-прежнему был одет в черные шорты и безрукавку, но снял с ног обувь, которая стояла при входе в шатёр. Вождь был бледен, и белизна его лица резко подчеркивалась устрашающим чёрным гребнем волос, вздыбившимся над головой.
Сергей, как смог, скосил взгляд на самого себя. Тело его было искалечено, но кто-то умыл его и обработал раны. Ерёмин застонал и, с трудом подняв руку, дотронулся до правого глаза — на веках лежал влажный компресс.
— Мои лекари слегка заштопали тебя, — усмехнувшись, произнёс Зингл. — Они сказали, что серьёзных ранений нет, и ты скоро поправишься.
— Зачем ты спас меня? — спросил Ерёмин.
— Нам есть о чём поговорить, — вождь помолчал несколько секунд и добавил. — Моё имя Зингл, я старший среди бехоргов. Как тебя называют, барг?
— Сергей, — ответил пленник. — Сергей Ерёмин.
Часовой, охранявший шатер, откинул полог и заглянул вовнутрь.
— Я приказал не мешать мне! В чём дело? — гневно вскинулся вождь.
— Ты разрешил лекарю заходить к пленному, — оправдываясь, объяснил дикий. — Он хотел поменять компресс.
— Потом! — резко приказал Зингл. — Оставьте нас вдвоём и чтоб меня никто не беспокоил.
Часовой, низко поклонившись, кивнул и исчез. Прикрывающий вход полог упал.
— Мне кажется, я тебя уже видел? — поинтересовался Зингл. — Там в кустах, где мои люди ловили гусей?
— Да, это был я, — подтвердил Ерёмин. — Ты очень проницателен.
— Ещё бы, — засмеялся вождь, смех его был резким и неприятным. — Тебя трудно узнать. Ведь ты обрил голову и на тебе живого места нет.
— Твои люди постарались, — заметил Сергей.
— За дело. Что ты делал посреди моего лагеря, притворяясь диким? Шпионил? Что ты хотел узнать?
— Я просто пытался пройти к своим из леса. Надеялся, что получится.
Зингл помолчал, внимательно вглядываясь в лицо Ерёмина. Взгляд его пробирал до костей.
— Ну, предположим, — произнес он. — А кто вас научил колдовству чечухов?
— Чему-чему? — осёкся Сергей. Он никогда прежде не слышал этого слова.
— Как вы сделали, что у меня в закрытом изнутри шатре появился старик? Если научишь, я оставлю твою ферму в покое.
— Такой белый высокий старец? Светящийся изнутри?
— Ну да! — нетерпеливо вскинулся Зингл.
— Так это Савва, — облегчённо выдохнул Ерёмин. — Он охраняет монастырь. А раньше он жил там, где наша ферма. И он пришёл помочь.
— Кто такой Савва?
И тут Сергею пришлось вкратце пересказать Зинглу историю распятого Бога и его церкви, как он услышал её от Пафнутия.
Вождь выглядел задумчивым и невесёлым.
— Обычно мои мысли скачут, как резвые кони, а этот старик словно стреножил их, — признался он. — Я не знаю, можно ли ему верить.
Сергей вспомнил историю военачальника, который послушал Савву и не напал на обитель, а за это старец даровал ему жизнь. Он поведал эту историю Зинглу.
— А что он тебе сказал? — решился спросить Ерёмин.
— Старик говорил со мной так, будто имеет право мне приказывать. И я не мог заставить его замолчать. Он велел мне перестать разорять эти земли, а поворачивать на восток и идти в страну Татарию, — медленно и словно нехотя произнёс вождь. — Он сказал, что Господин Неба и Земли, которому он служит, подарит мне это царство. И будет оно великим и станет расти с каждым годом. И никто не сможет повредить мне — ни человек, ни зверь. И ещё он говорил, что когда родятся дети у детей моих детей, то им поклонятся звезды, и купола падут. И старый мир умрёт, оставив место новому.
— Ты же иззвен, — поразился Сергей. — У иззвенов детей не бывает.
— Я знаю, — криво усмехнулся вождь. — Старик сказал, что в Татарии живёт много племён чечухов. Они будут мне подчиняться. Но он повелел не убивать их, как мы всегда делаем, но брать моим воинам их самок к себе и жить вместе с ними. И тогда у иззвенов родятся дети. Ещё он говорил, что дикие научатся жить в мире, они станут пасти скот и выращивать урожай. Но они навсегда останутся великими воинами. И много чего ещё обещал этот старик. А потом я спросил его, что случится, если я не послушаю его, и останусь у этой фермы, и разорю её, и всех убью, потому что давно мне не доставляли столько беспокойства, и я спросил, что будет, если я и дальше стану грабить ваши земли, и убивать чечухов, и брать в плен иззвенов.
