— Ты мог быть нам полезен во время встречи. Клиент не понял изменений, которые ты внес в корреляцию оптимизации доходов.
Сикофант сменил тон на резкий и безапелляционный — ну еще бы, он уже не отсасывал кровушку из сфинктера очередного Клиента. Во внешности босса мне мерещится что-то крысиное, чрезвычайно соответствующее его характеру: тонкий хрящеватый нос, приплюснутые к черепу заостренные уши, какие-то аэродинамические очертания головы и глазки-бусинки. Есть что-то беспокоящее, лишающее мужества в этом пронзительном взгляде в упор — словно два сверла впиваются в кожу. Серые, водянистые, наполненные неизбывной горечью глаза пацана-ботаника, который не нравится девочкам, не умеет играть в спортивные игры и даже не способен на обычные штучки ботаников — например, сколотить капитал на какой-нибудь фикции и в тридцать с небольшим удалиться на покой на Каймановы острова с вышедшей в тираж фотомоделью.
— Утром пакет на пятнадцать минут опоздал. Когда я говорю «в шесть утра», то имею в виду — в шесть утра, не в шесть пятнадцать. Впредь потрудись лучше рассчитывать время.
Маленькие глазки-бусинки ловили малейшее движение с моей стороны. Все отмечают, что в последнее время у Сикофанта окончательно испортился характер — говорят, его жена сбежала с кабельщиком (слухи неподтвержденные, но в высшей степени правдоподобные).
— Извините, — промямлил я.
Вот и все, что я ему ответил. Понимаю, это смахивает на бесхребетность… Да кого я обманываю — самая настоящая бесхребетность и есть.
— И я не знаю, для чего ты переделал корреляцию оптимизации доходов на взаимообратную. В предыдущей версии был отличный вариант. Исправь корреляцию и внеси вот эти изменения. Клиент хочет видеть результат завтра утром.
Вручив мне исчерканный экземпляр, Сикофант, по сути дела, дал понять, что я свободен. Ни благодарности за то, что вкалывал ночь напролет, ни признания, что работа выполнена качественно. В душе невольно поднялась обида — я едва проснулся и еще не вполне адаптировался к реальности. Я опустил глаза на предложенные исправления. Каракули Сикофанта трудно было разобрать — впрочем, в нашем Банке это общая беда: я уже привык к пропущенным гласным и обилию кодовых слов, которые нередко изобретаются на лету. Неизвестный науке «СТЕТ». Стрелка вверх. Стрелка вправо. Символ «омега» — хм, это что-то новое. К моему удивлению, изменения были не капитальные — всего несколько часов небольших модификаций. Можно взять предыдущий вариант и сделать инверсию инверсированной корреляции оптимизации доходов. Итак, назад к истокам.
— Стар конкретно спас твою задницу сегодня утром, а? Кстати, хреново выглядишь.
Это сказал Пессимист, второй аналитик, сидящий в нашем кабинете. Пессимист — антитеза Стара. Он воздал бы Стару по заслугам, если бы тот дал нам хоть малейшую возможность себя возненавидеть. Но хрен, Стар слишком безупречен. Пессимист презирает инвестиционное банковское дело, но увольняться не собирается. Это не садомазохизм, это дорогая во всех отношениях подружка и подарки, которыми он обязан ее осыпать, отменив свидание в пятый раз за неделю. Плюс начинающаяся зависимость от кокса.
Он раскачивался взад-вперед на вращающемся стуле, критически меня разглядывая. Пессимист работает в Банке аж на целый год дольше, что дает ему право строить из себя закаленного в боях ветерана, оставив мне роль вечного салабона.
— Пошли, Мямлик, заметем Юного Почтальона с Клайдом и отправимся пить кофе.
В отделе меня называют Мямликом — полагаю, из-за привычки мямлить. Калибр остроумия в Банке поистине ошеломляет. Юный Почтальон и Клайд — еще два специалиста наших слияний-приобретений. Всего нас в отделе шестеро: трое в этом кабинете, еще трое — дальше по коридору.
Убедить Клайда составить нам компанию проще простого — он всегда рад выпить чашечку кофе: в этом смысле Клайд надежен как стена. Меньше его работает разве что Блудный Сын, достойное потомство одного из руководителей Банка и шестой аналитик нашего отдела.
Юный Почтальон сидел сгорбившись перед монитором, издавая при каждом выдохе чуть слышное похрюкивание. По-моему, сегодня он выглядел даже хуже, чем я. Под глазами набрякли мешки, очки косо оседлали переносицу, тонкие пряди спутанных волос торчали в разные стороны. Юный Почтальон — второй из самых отъявленных трудоголиков в нашем слиянческом-и-приобретенческом секстете. Но в отличие от Стара, который делает все с легкостью бабочки, на Юном Почтальоне заметно сказываются результаты напряжения и вложенных усилий: прыщи от переизбытка сахара в крови между четырьмя и шестью утра, дергающееся в нервном тике левое веко и привычка непроизвольно стискивать кулаки без видимых причин.
Пессимист убежден, что Юный Почтальон, эта Коломбина банковской индустрии, однажды неминуемо тронется умом, как в свое время почтальон из Оклахомы
[7]. Я не согласен. Парень слишком много работает, в этом нет сомнения, в его душе явно полным ходом идет репрессия
[8], но «опочтальониться»? С другой стороны, когда я вижу его дергающееся веко, у меня бегут по спине мурашки. Может, и свихнется.
— Почтальон, а ну сгребай свое дерьмо в кучу. Мы идем пить кофе.
Юный Почтальон ответил монотонным жужжащим голосом:
— Не могу. Заканчиваю сравнительные продажи.
— Продажи могут подождать.
— Нет, их нужно закончить к десяти.
Пессимист с силой лягнул спинку его стула. Юный Почтальон не ожидал атаки и нырнул вперед, смахнув со стола диетическую колу, забрызгавшую стопки бумаг на полу. Нахмурившись при виде влажных документов и расплывающегося на ковролине мокрого пятна, он поправил очки и вздохнул, сдаваясь:
— Ладно, только давайте быстрее!
По пути к лифтам, идя с Пессимистом немного впереди, я негромко сказал:
— Не нужно было с ним так.
— Как — так?
— Пинать его стул.
— А почему нет?
— Э-э, ты что, не понимаешь? По твоей милости нас в один прекрасный день могут изрешетить пулями.
Пессимист засмеялся. Он не законченный козел, просто очень, очень ожесточенный.
— Слушай, это же отличная идея! Доведем Почтальошу до белого каления и посмотрим, за кого первого он возьмется. Блудный Сын — счастливого последнего пути. Бах, и Клайд — мешок костей. Сикофант — покойник. Волокита-Генеральный — труп. К тому времени, когда придет наша очередь, мы забаррикадируемся в кабинете. Если будет требовать крови, выбросим ему Стара. Ты подумай, как прекрасно заживем! Представляешь, никогда больше не видеть Сикофанта? Ради такого дела и Старом не жалко пожертвовать!
