Она даже не верит в брак!
Гвендолин расслабилась, опустила руки, медленно, глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Дыши, сказала она себе, просто дыши.
Но даже это было слишком сложно. Совершенно невыносимо находиться здесь, притворяться кем-то другим, а не самой собой. Она уже давно перестала делать вид, что хорошо справляется с ситуацией. И прекратила думать о глупой краже расписок. Будь проклят этот Генри! Почему он допустил до такого? Ясно же, что она не способна на воровство даже ради него.
Нет, сейчас основное — это снова стать собой. А для этого ей необходимо вернуться к самому элементарному — к физиологическому влечению. Ей надо заняться сексом с Нараяном Бахадуром.
После этого она сможет снова стать собой.
Как же ей противно играть роль Беатрис! Она тосковала по своей рыжей гриве, тосковала по своей силе. Мечтала снова делать что вздумается. И перестать наконец беспокоиться о том, что придется продать поместье, дом, думать о позоре, который ждет Генри, если…
О, как бы ей хотелось просто быть с Нараяном, лежать в его объятиях, целовать его грудь, шею, губы! О, если бы только она могла мечтать, закрыв глаза, о его теплом мускулистом теле, о биении его сердца! Как он притянет ее к себе, придавит к постели, накроет ее рот своим, войдет в нее… Как заполнит ее… Как…
Гвендолин прикусила палец, чувствуя, что сходит с ума. Никогда еще она, независимая своевольная Гвен, не нуждалась ни в ком так, как в нем, в принце Нараяне Бахадуре. Он должен знать о ее чувствах. Он — будущий король, мудрый правитель. Он способен дать ей совет.
Или по меньшей мере помочь забыть.
Но как же ей хочется снова стать собой. Гвендолин, любимой и желанной, а не Беатрис…
Она заснула, не дождавшись его возвращения, и проснулась одна. С тяжелым сердцем. Пора возвращаться домой. Смыть эту отвратительную краску с волос, рассказать брату, что не справилась со взятой на себя задачей, и продолжать жить, ожидая последствий своей выходки.
Гвендолин тяжело сглотнула. Как же она будет скучать по нему! Ей нравится смотреть на него, слушать его. Попросту, он нравится ей.
Гвендолин встала, приняла душ, оделась, не переставая прислушиваться. Потом, не дождавшись завтрака, вышла из своих комнат, прошлась, поглядывая на группку служанок, тихо обсуждающих что-то вполголоса. Она встревожилась. Ясно, такое поведение не входит в обычаи дворцовой жизни.
Определенно, произошло нечто серьезное. Это понятно по приглушенным голосам служанок.
Неужели это связано с госпожой Ранитой? Что с ней случилось? Насколько серьезно она больна?
Гвендолин вернулась в свои апартаменты, тревожась о своей наставнице, тихо закрыла дверь и села в кресло, не зная, что и подумать.
Спустя десять минут пришла Рапати, подала ей кофе и записку принца. Гвендолин развернула листок бумаги. Он писал, что из-за плохого состояния здоровья госпожи Раниты утренний урок отменяется.
9
Нараян Бахадур сидел в кресле у постели Раниты с самым мрачным выражением лица.
— Не понимаю, — сказал он.
Сестра отвернулась.
— Я не хочу об этом говорить, — ответила она.
— Придется! — резко бросил принц. Как она могла сделать такое? О чем думала?
Ранита не ответила. Она продолжала смотреть в стену, и Нараян Бахадур почувствовал закипающий внутри гнев. Он поднялся с кресла и навис над постелью.
— Они хотели оставить тебя в больнице до утра. Возможно, я ошибся, забрав тебя домой.
— Нет. — Ранита повернулась к нему. В глазах ее стояли слезы. — Я больше ничего не сделаю.
Она выглядела такой маленькой и беззащитной, что его гнев тут же растаял. Принц любил троюродную сестру как родную. Они вместе росли, детьми играли в дворцовых садах. Он доверял ей безоговорочно.
— Но почему, Ранита, почему? А что, если бы помощь не подоспела вовремя? Неужели твоя жизнь настолько невыносима?
Ранита закрыла лицо руками.
— Прости меня.
— Помоги мне понять, прошу тебя. — Она в ответ разрыдалась.
У Нараяна Бахадура было тяжело на душе, очень тяжело.
— Я послал за твоей матерью, — добавил он спустя несколько минут. — Она и девочки скоро будут здесь.
— Но зачем! — Ранита вытерла глаза руками, попыталась сесть и скривилась. В больнице ей прочистили желудок, но тошнота еще сохранялась. — Мама так расстроится!
— Думаешь, я не расстроен? — спросил Нараян Бахадур, не зная, то ли встряхнуть ее хорошенько, то ли обнять. — Ранита, ты ведь могла умереть!
Она вздрогнула.
— Это была ошибка. Я сразу же поняла, что совершила ошибку. Поэтому и позвала на помощь.
— Но почему? — Нараян Бахадур никак не мог успокоиться. Он обязан знать. Просто так без основательной причины никто не глотает несколько упаковок таблеток. — Ранита, ты должна рассказать мне. Я настаиваю.
Она взглянула на него, потом в сторону.
— Ты должен был жениться на мне.
Он оцепенел. Что?! Что это ей взбрело в голову?! Но выражение ее лица было таким напряженным, таким несчастным, что он сразу понял и поверил — это не выдумки.
— Объяснись, пожалуйста.
— Отец говорил, что ты будешь моим мужем. Он говорил, что мне надо дожидаться тебя.
У Нараяна Бахадура упало сердце. Что же такое он сотворил с ней? Почему испортил жизнь молодой женщине? Но потом очнулся и понял, что напрасно винит себя. Он не делал ей ничего плохого. Всегда обращался с ней как с членом своей семьи. Конечно, в стране были приняты браки между двоюродными или троюродными братьями и сестрами, особенно в королевских семьях в целях укрепления власти, но в его случае даже разговоров таких не велось.
— Все были уверены, что мы поженимся.
— Все? Но кто?
— Мои родители. Твои родители.
— Но я ни разу даже не слышал об этом.
Она устало пожала плечами.
— Мой отец говорил, что твой согласился. Это должно было сохранить и приумножить богатство семьи, власть, упростить наследование. Я выросла с мыслью, что ты и я…
— И поэтому приняла две пачки снотворного?
Ранита снова пожала плечами и поникла, сгорбилась под тяжестью происшедшего.
— Я не могла понять, почему ты решил искать невесту на стороне, когда я тут, рядом, одинокая, жду тебя…
И внезапно он все понял. Не только ее боль, но и стыд.
На Западе Ранита считалась бы молодой — всего двадцать семь. Но по меркам Непала слыла уже старой. Мужчины Востока ценили в девушке чистоту, но никто не верил, что можно сохранить невинность до такого возраста. И то, что он нашел себе другую невесту…
