«Рассчитывает дело это кому-нибудь из коллег спихнуть», – решил Володя, с удивлением отмечая: никакой реакции на такое наплевательское отношение Абрамова к работе у него не возникает. Лет пять назад разразился бы лекцией, что никто лучше проводившего осмотр места происшествия следователя дело не расследует. А сейчас – ну еще один недобросовестный сотрудник. Живет, видимо, небогато, значит, по-крупному взяток не берет – и то ладно.
– Когда экспертизы готовы будут, ты мне позвони. – Седов взял со стола свои сигареты и зажигалку. – Или, если раньше что-нибудь выяснишь, тоже информируй.
Абрамов вяло кивнул:
– Ты тоже держи в курсе. Меня или того, кому поручат. Мне, по правде говоря, во всем этом разбираться неохота.
«По крайней мере, он честен в своем равнодушии, – мрачно думал Седов, выходя из подъезда. – Отсутствие лицемерия сегодня становится почти достоинством».
Он сел в «Жигули», не без тревожного ожидания повернул ключ в замке зажигания. Машина пару раз глохла, выражая гневным фырканьем возмущение по поводу мороза, старого аккумулятора и, скорее всего, некачественного топлива в бензобаке. Потом смилостивилась, завелась, погнала через печку жаркий воздух.
Прикидывая, чем заняться, Седов позвонил Паше. Но новости у оперативника оказались, мягко говоря, не самые лучшие. От перспектив выявления связей Анастасии Тельцовой, занимавшейся, как выяснилось, первой древнейшей профессией, у Седова заныли зубы.
«Подъеду к Леоновой, выясню, что там с Малышевским, – решил следователь, выжимая сцепление и включая передачу. – Вдруг действительно хоть как-то удастся продвинуться в расследовании с учетом новой информации».
Он собирался найти в записной книжке телефон Жанны Сергеевны, но сотовый вдруг зазвонил, высвечивая в окошке неизвестный номер.
– Следователь Седов? Я – Света Захарова, вы мне звонили после того, как… Мне уже немного лучше, я первый раз вот выехала в город. Могу, если удобно, к вам во второй половине дня заехать.
«У меня допрос в СИЗО, – подумал Володя и посмотрел на часы. – А вечером еще и совещание у шефа. Но, похоже, жена Захарова сейчас едет в автомобиле, можно попробовать пересечься в городе».
Все удалось устроить наилучшим образом. Салон, куда направлялась девушка, находился всего минутах в двадцати езды от дома Абрамова. И там, судя по заверениям Светы, можно было спокойно побеседовать.
Удачно не застряв в пробке, Седов доехал до старинного особняка со скромной неброской золотой табличкой: «Салон красоты „Светлана“». Нахально припарковался на тротуаре (приткнуть «Жигули» без нарушений ПДД было просто негде) и по расчищенным от снега ступенькам поднялся к входной двери.
Шикарный интерьер, симпатичная приветливая брюнетка за стойкой, любопытные взгляды сидящих в креслах дамочек – от всего этого дорогого бабского мира Седову стало очень неуютно. Но долго смущаться не пришлось – в ту же секунду колокольчик над дверью нежно тренькнул, в салон вошла высокая бледная блондинка, а за ней показался крупный мужчина явно охранного предназначения.
«Хоть какие-то выводы сделала», – одобрительно подумал следователь, увидев бодигарда.
– Толя, жди здесь, – распорядилась девушка, махнув на кресло у столика, заваленного глянцевыми журналами. – Вы и есть Седов? Пойдемте ко мне в кабинет.
– Это правильно, что вы с охранником, – заметил Володя, следуя за девушкой по коридору. – Ой…
Из распахнувшейся вдруг двери вылетело создание с красной ошпаренной физиономией.
– После многих процедур лицо сначала выглядит не очень, – прокомментировала Света, поворачивая ключ в замке кабинета с табличкой «Директор». – Проходите. В шкафу есть вешалки.
Снимать куртку Седову не хотелось. И разговаривать с женой Захарова в этом помещении тоже. Воздух в кабинете, затхлый и вонючий, вызывал лишь одно желание – убраться отсюда поскорее.
Стараясь не морщиться, Седов послушно потянул вниз молнию.
– Ну и вонища! – Света бросилась к окну, потом подошла к своему столу, подтолкнула ногой урну, выдвинула ящик. – Меня здесь долго не было. А привычки эти детдомовские – еду не выбрасывать. Всегда хочу кошкам-собакам объедки вынести и постоянно забываю. Уборщица в стол не заглядывает, конечно!
Ошеломленный, Седов смотрел, как из ящика в урну летят остатки бутербродов, сухарики, печенье.
– Стоп! – Он присел перед мусоркой на корточки. – Подождите, это пирожное. У вас есть целлофановый пакет?
– Но зачем? А файл подойдет?
Седов молча кивнул. И, взяв лист бумаги, ловко затолкал в прозрачную папочку засохший бисквит.
– Я могу попросить, чтобы этот мусор убрали?
– Да. А… откуда у вас это пирожное, не помните? Сами покупали? Кто-то угощал? Может так случиться, что вы скушаете торт, который передал тайный поклонник?
– Тайных поклонников у меня нет. А насчет этого пирожного – не помню, – она пожала плечами, расстегнула бежевую шубку, – совсем из головы вылетело…
После того как кто-то из персонала унес зловонный пакет, жена Захарова честно пыталась отвечать на вопросы. Но любое упоминание имени подруги вызывало у нее то слезы, то растерянное долгое молчание.
«Боль или страх? – засомневался следователь, вытаскивая для рыдающей девушки очередную салфетку из стоящей на столе коробки. – Но чего она боится?.. Неужели все-таки любовный треугольник? А Малышевского устранила как свидетеля или шантажиста?»
– Извините, а какой у вас номер обуви?
Она перестала всхлипывать.
– Тридцать восьмой. Но при чем тут моя обувь? Почему вы ничего не объясняете? – По щекам снова потекли слезы. – И когда Поленьку можно будет забрать? Если не можете найти убийцу, то дайте хоть похоронить по-человечески!
– Надеюсь, скоро вам выдадут тело, – пробормотал Седов, пытаясь оценить размер виднеющихся под столом черных ботинок с острыми, как иглы, каблуками. – К сожалению, судебным медикам требуется время для проведения сложной экспертизы. Постарайтесь отнестись к этому с пониманием. Лучше отложить похороны, чем потом проводить эксгумацию.
– Экс… что?
Володя собирался объяснить, что редко, но возникает потребность в извлечении захороненных останков для проведения дополнительных исследований. Но, посмотрев на покрасневшие глаза Светланы, лишь вздохнул:
– Просто наберитесь терпения. Через пару дней вопрос, я надеюсь, будет решен.
Глава 8
– Карл, выслушай меня!
– Потом. Я занят.
– Карл, ты не понимаешь! Нам надо поговорить!
– Не сейчас. У меня срочные дела!
– У тебя больше нет срочных дел! – воскликнула Августа, вцепившись в сюртук улепетывающего по винтовой лестнице мужа.
Фаберже вздрогнул, как от удара хлыста. Жена права, у него нет срочных дел. Все эти попытки погрузиться в работу – на самом деле лишь желание забыться, спрятаться от того, что происходит за пределами особняка на Большой Морской. Но оттого, что он прячется, страшный смерч не замедляет стремительного своего хода.
