– А почему? Жаль, конечно. Была бы хорошая фишка – возрождающейся империи подарок из прошлого. Символично! – Андрей покосился на ячейку. Очень хочется еще раз увидеть яйцо, но пока не время. Надо поторговаться, а поэтому так явно демонстрировать свою заинтересованность не стоит.
Протянув свои бумаги, Вальтман ехидно улыбнулся:
– Видите ли, господин Захаров. Эта, как вы выразились, девочка внешне очень напоминает приму-балерину Императорского театра Матильду Кшесинскую. А у нее был роман с Николаем II. Мог ли император так явно афишировать свою симпатию?
– Так а что он, не мужик? По мне, так нормальный пацан, конкретный. Подарил любимой девушке не абы что, а яйцо. Правильное такое напоминание…
Андрей расхохотался, но сразу же умолк. Брови представителя аукционного дома уползали со лба на затылок и мысленных команд больше не слушались. В карих глазах господина Вальтмана читалось уже нескрываемое отвращение, и Захаров решил сменить тон:
– Прошу прощения за неудачную шутку. На самом деле я поражен красотой этого уникального изделия и готов к обсуждению цены. Я не специалист, но сомнений в подлинности у меня нет. Тем не менее меня смущает цена. Сколько можно выручить за яйцо в ходе торгов?
«Да-да, до двух миллионов, ври дальше, – думал Андрей, выслушивая спич представителя аукционного дома. – Если бы так, то не стал бы владелец отдавать его за полтора „лимона“. Значит, не важно владельцу, сколько яйцо стоит. Покупатель из России – аргумент, но не очень серьезный. Следовательно, расклад простой. Владельцу нужны бабки, причем срочно. Но сколько в этих полутора „лимонах“ доли Вальтмана и его шайки-лейки? Сто штук? Двести? А напрямую у покупателя не выяснить, Жанна проверяла, невозможно. Что, в общем, понятно: кому охота налоги с такого дохода платить, поэтому и схема через посредника. Сколько же накинул Вальтман?»
– Пожалуйста, уточните у покупателя, что он думает по поводу цены в миллион двести тысяч долларов, – твердо сказал Андрей. И по окаменевшему лицу Вальтмана понял: угадал. М-да, губа у добродушного шарообразного дядьки ой не дура. – У меня нет возможности заплатить полтора миллиона, миллион двести – это максимум, который наша компания может выделить на эти цели. И, я еще раз подчеркиваю, мы намерены передать яйцо от Фаберже в Оружейную палату совершенно бескорыстно, так как наша компания очень трепетно относится к историческому наследию России…
Жанна проявила чудеса сдержанности: молчала почти всю дорогу до офиса. И, лишь выйдя из джипа, тихо сказала:
– Андрей, это подстава.
Любого другого человека Андрей послал бы в пеший эротический тур не задумываясь. Но доверия к начальнику службы безопасности у Захарова было даже больше, чем к компаньону. Паничев ошибался, Жанна – никогда. И за это ей можно было простить даже излишнюю осторожность, свойственную всем женщинам.
Андрей подошел к ней, хотел погладить пепельные, растрепанные на ветру волосы. От такого нехитрого жеста дамы всегда впадали в ступор и временно прекращали компостировать мозг.
Но это же Жанна. Особый случай. Она закрывает от пуль. Она получает пятнашку в месяц вместо выплачиваемых на такой должности максимум семи тысяч гринов. Она делает свою работу идеально. С ней было бы неправильно обращаться как со всеми. Надо набраться терпения и все объяснить.
– Это не подстава. Ты же видела это яйцо. Впечатляет, да? – Он взял Жанну под руку. – Пошли в офис, простудимся.
– Не люблю. – Леонова стряхнула его руку, прошла пару шагов и остановилась. – У тебя много врагов, Андрей. И еще меня беспокоит смерть Малышевского. Накануне твой секретарь потеряла пропуск. А если это как-то связано? И по убийству Полины по-прежнему нет ясности. Здесь что-то не так. Остановись! Подумай! Куда ты торопишься?
Раздражение – много дел, а он тут лясы точит – накатывало жгучими волнами. Противостоять ему становилось все труднее.
– Малышевского – в жопу, я вообще не понимаю, а хули он делал в нашем офисе?! – на повышенных тонах сказал Андрей. – А враги… Жанн, ты как маленькая. Какие у МЕНЯ враги? Враг – это равноценная категория. У МЕНЯ врагов нет. Чма вокруг навалом, но оно меня не е… ну, короче, ты поняла. Ладно, хочешь на входе мерзнуть – велкам, – он все-таки провел по ее затылку. Пусть успокоится и не теребит его хотя бы сегодня. – А я побежал!
Ему казалось: нервный срыв, когда хочется орать и крушить все, что под руку подвернется, удастся сдержать. Но, когда он ехал в лифте, на мобильный позвонила жена. С ценной информацией, что ее дорогую подружку наконец разрешили забрать из морга, а значит, можно заниматься организацией похорон.
Андрей даже не дослушал Светин прерываемый всхлипами лепет. Приближается Новый год, а что это значит – взятки-подарочки нужным людям, завершение важных дел, составление планов. И с яйцом Фаберже тоже надо что-то решать, «лимон» с хвостом на счетах не лежит, надо выкручиваться, забирать прибыль с предприятий, может, даже кредит на часть суммы быстро оформить. Своих дел невпроворот, а тут его запаривают еще чужими проблемами! И так сердце болит, а нервы уже просто на пределе…
* * *
«Странная все-таки штука – Интернет, – думала Лика, ожидая, пока ноутбук установит соединение. – Всемирная паутина – очень точное название. Весь мир, люди, страны, любые темы – виртуально это становится доступнее. И все-таки паутина, как запутаешься – потом с трудом выберешься. Наверное, мою зависимость обусловила работа. Журналист должен быть в курсе всех событий, чтобы оперативно на них реагировать. И вот – новостные сайты, с утра до вечера. Меня начинало ломать еще пару лет назад. Отпуск, сижу под пальмой, перед глазами – море, а все мысли только о том, вдруг что-то случилось, а я об этом не знаю. Прямо как в фильме „Москва слезам не верит“: стабильности в мире нет. Смех смехом, но беспокоюсь, нервничаю. А ведь постоянная тревога, зацикленность на каком-то аспекте, пугающая черная глухая пустота – уже начало даже не психологии, психиатрии. Потом начались книжки, и к моей новостной дозе присоединились литературные форумы, сайты самиздата, персональные странички знакомых. А что там по рейтингам продаж моих романов на сайтах книжных магазинов? А какие новости в „Живом журнале“? Да, это зависимость. Только работая над книгой о Захарове, я точно это поняла. При работе над своими романами – не получалось, оправдывала себя. Я же информацию в Сети собираю, а не без толку болтаю. А тут – только репортерская специфика. Диктофон, ворд – вот и все, что требуется. И времени последние недели на Интернет не было, Новый год скоро, хочется быстрее сдать работу. Как же меня, оказывается, ломает без Сети. Может, к врачу сходить? Боюсь, сама уже не справлюсь. Вот комп включаю, думаю о сайтах, и у меня даже руки дрожат, полный финиш…»
Лика зашла на почтовый сервер, открыла ящик. Письма щедро обрамляли «жизнеутверждающие» надписи:
«Одиннадцатилетняя роженица, видео: слабонервным не смотреть».
«Ученики изнасиловали, а потом убили свою учительницу».
«У актера рак, шансов на спасение нет».
