Прихлебывая из большой кружки горячий кофе, она вдруг поглядела на Стивена лукавыми глазами.
— А знаешь, Стивен, лжец из тебя никуда не годный. Твой отец сейчас слаб, его-то ты обвел вокруг пальцев, но нас, женщин, провести не так легко. Почему бы тебе, раз уж мы так внезапно подружились, не рассказать мне начистоту про эту твою подружку? Ну хотя бы, как это такой опытный мужчина, как ты, умудрился допустить, чтобы твоя Патрисия забеременела? Или ребенок — это вообще ее идея? Ты ведь, мой милый, очень богатый человек. Хотя, — поддразнивающе добавила она, — и не такой богатый, как твой отец.
Не принимая шутки, Стивен поглядел в лицо мачехе.
— Должен признаться, — медленно произнес он, — такая мысль пришла мне в голову. Но лишь на миг. Ты сама поймешь почему, когда познакомишься с Патрисией. Жадности и расчетливости в ней ни на грамм.
— Патрисия… — нараспев произнесла Элис. — Какое красивое имя.
— И сама она красавица!
— А ей известно, что ты сейчас поехал сюда?
— Нет, — покачал головой Стивен. — Хотя, не сомневаюсь, знай она, что произошло с отцом, сама бы торопила меня скорее ехать. Честно говоря, мне неизвестно, где она сейчас. Патрисия сбежала из дому.
— Сбежала из дому? Стивен, да что ты такое говоришь? Что ты наделал?
— Скорее вся беда в том, чего я не сделал, хотя должен был. Когда она сообщила мне, что ждет ребенка, я от растерянности не сказал, что люблю ее. И не предложил выйти за меня замуж.
— Ох, Стивен… Бедняжка! Неудивительно, что она сбежала. У нее, наверное, сердце от горя разрывается.
— Не надо, Элис, не трави душу. — Стивен и так весь извелся. — Я и сам все про себя знаю. Ничего, завтра, надеюсь, я все улажу.
— А что будет завтра? — поинтересовалась Элис.
И он ей рассказал.
11
Патрисия лежала в постели, вяло грызя припасенный с вечера ржаной сухарик. Быть может, это нехитрое средство поможет ей справиться с тошнотой и подняться с кровати… В окно светит солнышко, из зелени ветвей доносится щебет птиц — так и тянет на прогулку. Но как гулять, когда от слабости шагу ступить нельзя, все перед глазами качается, точно на корабле в шторм, а в желудке этот самый шторм разыгрался с особой силой?
Вчера она так и пролежала в постели почти весь день, не в силах встать. Впрочем, немудрено, позавчера она так устала! Бывают же дни, начисто отнимающие энергию, особенно когда ее и так-то не очень много.
Сегодня Патрисия проснулась, чувствуя себя вполне отдохнувшей. Если бы только не эта проклятая дурнота! Вот тут-то и должны были пригодиться сухарики. Как хорошо, что Маргарет принесла их по первой просьбе и не стала задавать лишних вопросов. Вот только посмотрела как-то… многозначительно.
Впрочем, это типично для Маргарет. На первый взгляд эта полная добродушная женщина средних лет, хозяйка крошечной гостиницы, где постояльцам предоставлялся не только кров, но и домашний завтрак, производила впечатление легкомысленной болтушки, которой ни один секрет доверить нельзя. Однако еще лет пять назад, случайно попав сюда с компанией друзей, Патрисия поняла, что это впечатление ошибочно. Маленькие и вроде бы наивные голубые глазки Маргарет светились острым и лукавым умом, а язык без костей болтал только о том, что его владелица могла рассказать всем и каждому, не выдавая ни своих, ни чужих тайн.
За тот краткий визит Патрисия успела подружиться с бойкой хозяйкой гостиницы. Вот так и получилось, что, выскочив в слезах из дому и задумавшись, куда же теперь отправиться, она первым делом вспомнила именно о ней. Дом Маргарет находился в сельской местности близ Уорвика, то есть не слишком далеко от Стратфорда — часа полтора езды, но и не слишком близко, так что беглянка могла не бояться встретить ненароком Стивена или кого-то из его знакомых. Самое удобное место, чтобы спрятаться, перевести дух да и просто подумать хорошенько.
Так что в тот вечер Патрисия успела к последнему автобусу на Уорвик, а из Уорвика уже на такси добралась до «Делателя королей» — так великосветски называлось заведение Маргарет в память о знаменитом владельце местного замка, графе Уорвике. Не слишком-то это было мудро, если взглянуть на дело трезвым взглядом. А что, если бы сейчас, летом, все комнаты оказались заняты? Или если бы выяснилось, что Маргарет продала гостиницу и уехала?
Однако судьба оказалась на стороне Патрисии. Маргарет никуда не уехала, и комната у нее тоже нашлась. Более того, как ни странно, сейчас пустовали все четыре комнаты крошечного пансиона. Впрочем, Маргарет не унывала, поскольку, как выяснилось, за последние два года основной доход получала от открытого в соседнем доме небольшого кафе.
— Сама не знаю, зачем я еще сдаю комнаты, — сказала она гостье. — Наверное, по привычке. И потом, как-то одиноко, когда в доме подолгу никого нет.
Патрисии досталась уютная комнатка с видом на луг, за которым начинался лес. Главная же ценность именно этой комнатки заключалась в отдельной ванной, тогда как обитателям трех комнат на первом этаже приходилось довольствоваться одной на всех. Для Патрисии в нынешнем ее положении такое удобство было особенно ценно. Не хотелось бы утром первым делом бросаться в общий туалет, почувствовав тошноту.
К чести Маргарет следовало сказать, что она не стала задавать лишних вопросов. Да и вообще почти ни о чем не спросила, сделав вид, будто поверила наспех придуманной Патрисией совершенно неправдоподобной истории. И молодая женщина была ей за это глубоко признательна.
Вот нашелся же человек, признающий за ней право быть взрослой, самостоятельной личностью, способной принимать решения и не отдавать никому отчета в своих действиях. А ведь она, Патрисия, давно уже не ребенок, сама скоро станет матерью и должна обдумать, что будет лучше и для нее, и для ее еще не рожденного младенца.
Последние два дня Патрисия чувствовала себя дома, как в западне. Шагу не могла ступить, не выслушав очередную нотацию от бабушки или мудрый совет от Стейси, которая то и дело забегала поделиться с подругой какой-нибудь новой подробностью по части ухода за детьми и трудностей быта матерей-одиночек. Можно было подумать, что Стейси забыла, какой эмоциональной и нервной стала, узнав о первой беременности. Теперь же она вещала с видом многоопытной матроны, в жизни не знавшей сомнений.
Но, конечно, только Стейси с бабушкой не заставили бы Патрисию сбежать из дому сломя голову. Последней соломинкой стало вмешательство Стивена. Когда он холодно сообщил ей по телефону, что завтра с утра приедет, чтобы вместе с ней все обсудить, в Патрисию словно бес вселился.
Стивен приедет и все уладит. Возьмет все под контроль. А точнее, скажет ей, как себя вести, и будет ждать немедленного и беспрекословного повиновения.
Нет уж нет!
Она беспрекословно повиновалась ему полтора года. Хватит с нее! Настал черед ей диктовать условия. Или на худой конец принимать решения вдвоем.
