– Люсь, ты с деньгами-то не суетись, я угощаю. – Панкратьева молниеносно достала из сумки кошелек и помахала рукой официанту.
– Это ты Зотова своего угощай, а у нас с тобой все должно быть честно и по-братски. И насчет каникул подумай – надо уже сейчас бронировать, потом все раскупят. Я наших из турфирмы порасспрашиваю и тебе доложу, что почем. Хочется, чтоб море было теплое по-настоящему, градусов двадцать шесть, и пальмы.
– И не говори, очень хочется. А больше всего хочется, чтоб под пальмой еще и мужчина сидел приятной наружности.
– Ага! Папуас. Это я тебе, Анька, как экстрасенс гарантирую.
На этом и расстались, договорившись созвониться по результатам на следующей неделе.
Опять Воронин
Когда Воронин приехал на работу и вошел в собственную приемную, он сразу уловил знакомый аромат духов Анны Сергеевны Панкратьевой.
«Вернулась, что ли?» – подумал он, но потом понял, что аромат исходит от Лидочки. Лидочка уже не казалась ему смазливой. Очень красивая умненькая девушка. Главное, старательная и исполнительная. Пожалуй, Воронин был уже почти доволен своей секретаршей.
– А что это у вас за духи, Лидочка? – спросил он, проходя в свой кабинет. – Уж больно запах знакомый. Кого-то он мне напоминает.
При этих словах Воронин хитро прищурился и внимательно посмотрел на Лидочку. Та почему-то вдруг переполошилась и начала испуганно лепетать, что духи очень хорошие, французские, называются «Шанель».
«Ага! – догадался Воронин. – Не иначе, Панкратьева ей подарила. Боится теперь, как бы я этот мелкий подхалимаж за взятку не посчитал».
Он прошел в кабинет, поставил портфель и вдруг почувствовал какое-то странное головокружение.
«Чегой-то я как барышня беременная?» – подумал он, усаживаясь в кресло.
– Лида! – вызвал он по селектору секретаршу, – позовите-ка мне нашу Тимофеевну с реестром платежей, а потом Сергиенко. Там сегодня этот Копейкин от Панкратьевой прилетит, организуйте встречу.
К горлу подкатила легкая тошнота. Воронин решил, что надо бы у Лиды попросить кофе, но в этот момент в кабинет ввалилась веселая Тимофеевна. От Тимофеевны волнами расходился аромат тех же самых духов. Воронин хотел было пошутить, что Панкратьева, как дикий кот, метит его территорию, но успел только сказать «Панкратьева!» – и в этот момент мир вдруг свернулся в точку, как в старом черно-белом телевизоре.
Пришел в себя Воронин уже в больничной палате. Он был пристегнут к капельнице и каким-то приборам, которые тикали, пикали и чавкали. Разглядеть, что это за приборы, он не мог. Он вообще ничего не мог и чувствовал себя совершенно беспомощным. Потом он заснул, а когда проснулся, то обнаружил, что рядом с ним сидит женщина, похожая на ангела. «Доктор Немкова», – прочитал Воронин на ее беджике.
– Здравствуйте, доктор Немкова! – Воронин попытался улыбнуться. Вышло криво.
– Здравствуйте, Геннадий Иванович! – Доктор Немкова старательно выговаривала слова.
– Вы хорошо говорите по-русски.
– Люди нашего поколения все хорошо говорят по-русски. В школе учили. А я еще в Ленинграде училась, в первом медицинском.
«Сколько же ей лет? – подумал Воронин. – С виду такая молодая».
Доктор Немкова засмеялась, как будто прочла его мысли.
Видимо, в этот момент на его физиономии было написано сильное недоумение.
– Мне уже сорок пять, – сказала она улыбаясь.
Ему очень нравился ее мягкий акцент. Он завораживал, и Воронину вдруг захотелось под эти звуки идти за доктором Немковой на край света. Тут он вспомнил, где и по какому поводу находится.
– Что со мной случилось, доктор? Мне на работу надо. – Воронину почему-то хотелось аргументировать доктору Немковой свой мысленный отказ от желания идти за ней на край света.
– С вами случился сердечный приступ. А на работу вам категорически нельзя. Строгий постельный режим. Мы вас полностью обследуем, так что даже не рассчитывайте уйти от нас раньше, чем через две недели. И я бы еще рекомендовала вам после этого поехать в санаторий на реабилитацию. А работа ваша не волк, как говорится, и от вас никуда не денется.
– Это раньше так было, а теперь на мое место желающих, как тех самых волков, полная Сибирь. Зубами щелкают, за границей работать хотят.
Доктор Немкова опять рассмеялась:
– Там у вашей палаты ваш заместитель дежурит. Он тоже зубами щелкает? Если так, то я его к вам не пущу.
– Нет, Сергиенко хороший парень, да он и не потянет. У меня зубов больше. Так что смело запускайте.
Доктор Немкова открыла дверь. В палату как-то бочком, виновато просочился Сергиенко.
– Пять минут! Не больше, – строго произнесла доктор со своим волшебным акцентом. – Телефон больному не давать!
Она вышла из палаты и закрыла за собой дверь.
– Геннадий Иванович, как вы? – Сергиенко уселся на краешек стула.
– Слушай, Сергиенко, давай без этих книксенов, чего там у тебя?
– Да в принципе все в порядке, только Панкратьева из-за своего Копейкина бучу подняла, вот факс прислала.
Сергиенко протянул Воронину бумагу. Воронин прочитал и захихикал. Сергиенко удивленно смотрел на него.
– Молодец она, эта Анна Сергеевна! Это ж она тебя от меня прикрывает, ну и свою фирму выгораживает. Знаешь что, я тут почти помер, а ты ко мне с этими глупостями. Иди работай. Исполняй обязанности, раз ты и. о. Ты мое видение реконструкции завода знаешь?
– Знаю.
– Ты, как главный инженер, специалист-нефтепереработчик с огромным стажем и опытом, с моими техническими решениями согласен?
– Согласен, но Дубов… – замялся Сергиенко.
– Пошел он, этот Дубов. Ты мне ответь, мы с тобой в одной команде или ты у Дубова работаешь?
– Ну что вы, Геннадий Иванович, конечно, мы в одной команде.
– А если так, то иди и работай с Копейкиным. Да так, чтобы максимально приблизить утвержденную компанией программу к нашему плану реконструкции завода. Не мне тебя учить, как это делается. На каждом этапе по чуть-чуть – глядишь, а результаты совсем другие. Тут изменим, там изменим. Анна Сергеевна ведь нам с тобой обещала своего Дубова слегка нейтрализовать. Я ей верю, она тетка ответственная.
Сергиенко заулыбался:
– Там Лидочка вашей маме позвонила, та завтра вылетает. А Лидочка теперь волнуется, что вы ее ругать будете.
– Лидочка умница. Мать у меня в номере поселите. И давай каждый день ко мне с докладом. Время согласуй с доктором Немковой. А теперь проваливай, чего-то устал я. Да, и завтра мне телефон все-таки принеси.
– Никаких телефонов! – раздался от двери завораживающий голос доктора Немковой. – Как дети малые. Я вам скажу, когда можно будет телефон.
