Вторая фаза, которую И. П. Павлов назвал «парадоксальной», действительно
характеризуется парадоксальными реакциями животного. Когда ему предлагается
сильный раздражитель, например, доставляют какое-то шибко неприятное ощущение,
оно реагирует на него вяло, пассивно. Когда же выдается какой-то слабый
раздражитель, например, ни к чему не обязывающий звук или же животное просто
поглаживают, оно словно бы с цепи срывается – буйствует, нервно сучит лапами,
скулит и т. п.
Третья фаза, которую И. П. Павлов назвал
«ультрапарадоксальной», в целом очень напоминает первую – уравнительную. Только
если в случае уравнительной фазы животное возбуждается и приходит в состояние
невменяемости от любого раздражителя вне зависимости от его серьезности, то
здесь, в ультрапарадоксальной фазе, животному уже на все, как кажется,
одинаково наплевать. Оно лежит, ухом не ведет, словно бы не слышит ничего, не
видит, а главное – не желает ни видеть, ни слышать. И если это случилось,
значит – все, клиент спекся...
Самое во всем этом примечательное – это то, что никаких
сверхъестественных нагрузок животному и не предлагается. Ну круг показали, ну
эллипс, то так позвонили, то иначе, то почесали за ухом, то погладили лапу –
ничего особенного! А какой эффект? Спросите, почему? Потому что все эти круги,
эллипсы, звонки, гудки, лампочки и поглаживания с почесываниями стали условными
сигналами, они связаны в голове этого животного с жизненно важной функцией – с питанием.
Это для него не просто геометрические фигуры, не просто звуки или тактильные
ощущения, а сигналы, т. е. знаки, которые характеризуют внешнюю ситуацию, по
ним животное ориентируется, по ним определяет свое поведение. Если же они – эти
ориентиры, эти сигналы – начинают его подводить и путать, собака, говоря
простым языком, сходит с ума.
Вот и он – наш загадочный «больной пункт». Не любой «пункт»
нашего мозга может заболеть. Не любая ситуация, не любая сфера нашей жизни
может стать точкой отсчета нашего нервного срыва и последующего невроза. Не
любая, а только та, с которой у нас связаны какие-то значимые личные интересы и
потребности.
Люди никогда не получают того, к чему стремятся. Если же им
и выпадает счастье, это будет что-то совсем иное, не то, о чем они помышляли, и
не то, чего хотели.
Натаниэль Готорн
Именно то, к чему мы привязаны, является нашим слабым
звеном, именно наши желания, сталкивающиеся с невозможностью своей реализации,
и сводят нас с ума.
Мы не будем думать о тех вещах, которые нам безразличны, но
есть и такие темы, о которых мы готовы думать сутками напролет, истощая при
этом и свои силы, и свой мозг. Причем можно с уверенностью утверждать, что за
каждой такой темой скрывается нечто, для нас жизненно важное. И именно из-за
этой важности в нашем мозгу возникает напряжение. Мы боремся с
обстоятельствами, не можем принять ситуацию такой, какой она есть, переживаем, пытаемся
ее изменить, противостоять своей напасти и выстоять свое желание.
Если разваливается чужой брак – это не приведет нас к
нервному срыву, но если под угрозой оказывается наше личное семейное счастье –
это вполне достаточный повод для легкого помутнения рассудка. Впрочем, если в
случае с разводом нас еще могут понять окружающие, то при более личных, более
интимных проблемах (которые для нас – «проблемы», а для окружающих – «ерунда»),
причина нашего нервного срыва вряд ли будет ими понята. Мы будем ждать от
окружающих поддержки и понимания, но скорее всего, тщетно
[7]
. И
если не помочь в такой ситуации себе самому, то результат будет плачевным.
На заметку
«Больным пунктом» не может стать та часть нашей жизни,
которая совершенно нас не волнует, им всегда оказывается что-то, играющее
значительную, а то и ключевую роль. Отношения в семье, с детьми, наше положение
на работе, финансовое состояние и т. п. – все это очень значимые для
человека вещи. И если мы начинаем понимать, что в какой-то из этих сфер у нас,
мягко говоря, не все в порядке, мы, разумеется, начинаем переживать и
нервничать. Дальше, если ситуация не улучшится или если мы не предпримем
каких-то мер, чтобы не допустить собственного нервного срыва, нас
последовательно ожидают три фазы неврастении.
Симптомы дружною гурьбой...
От опыта с собаками и экспериментальной модели неврастении
мы медленно, но верно переходим к своим собственным ситуациям и симптомам. Что
бы ни стало нашим «больным пунктом», развитие неврастении всегда проходит три
описанные фазы – уравнительную, парадоксальную и ультрапарадоксальную. Теперь
очень важно уяснить для себя симптомы болезни, чтобы вовремя заметить ее у себя
и предпринять меры, которые необходимы именно для данного конкретного этапа.
Помните – не лечение хорошо, но хорошо правильное лечение, а это возможно
только в том случае, если вы понимаете, на каком этапе болезни находитесь.
Все начинается с банальной усталости. Нам начинает казаться,
что мы стали больше уставать. На этот момент у нас уже, конечно, есть наш
«больной пункт». Проще говоря, мы из-за чего-то достаточно сильно переживаем, а
кроме того, у нас еще масса других, как говорят политики, «озабоченностей».
Из-за суеты, из-за большого числа маленьких проблем мы часто не можем выделить
главную. Она то выходит на первый план, то снова утопает в череде других сует.
Но, несмотря на это, в ней-то и сокрыт источник всех наших будущих несчастий,
которые неизменно последуют, не возьмись мы вовремя за голову.
Упомянутые несчастья придут в следующей последовательности –
сначала перебои, потом сбои, потом отключение. Все это можно сравнить с
электроэнергетикой: в первой фазе неврастении у человека мозг мигает, словно бы
начались перебои с подачей энергии; во второй фазе наступает периодическое
веерное отключение света; в третьей все просто – «Тушите свет!»
Для торжества зла необходимо только одно условие – чтобы
хорошие люди сидели сложа руки.
Эдмунд Берк
В первой фазе неврастении – уравнительной – мы чувствуем
себя измотанными. В нашей жизни нет определенности, нет стабильности, нам
необходимо осуществить какой-то выбор, принять какое-то решение, а какое – мы
пока не знаем. Это мучит, мы переживаем, наши нервные клетки истощаются,
возникают первые сбои в работе нервной системы. Сначала, конечно, они
незаметны, мы как-то компенсируемся, но дальше – хуже, и в какой-то момент мы,
что бы ни случилось, начинаем реагировать на это эмоциональным взрывом.
Человек, находящийся на первой ступени, ведущей на дно
неврастении, превращается в бомбу с дистанционным управлением. Допустим, у
женщины «больной пункт» – проблемы на работе. То ли козни против нее кто-то
завел, то ли начальник регулярно намекает на что-то, что ее совсем не
интересует, то ли появился недоброжелатель, который ее подсиживает, –
неважно, главное, что началась какая-то неприятная неопределенность.
