Люк де Клапье Вовенарг
Парадоксальная фаза! В каблуке, дорогие мои, равно как и в
потерянном или украденном кошельке со ста рублями, в появлении новой морщины, в
двойке, которую принес ребенок, даже в грубом слове, которое вырвалось у мужа
или в претензии, прозвучавшей из уст жены – нет и не может быть ничего
трагического, непоправимого, ужасного. Это не катастрофа! Это – мелочь! Ерунда!
Каблуки чинятся, потерянные кошельки покупаются, морщины – тоже решаемый
вопрос, двойка в дневнике ребенка – не конец света, а в горячности семейного
конфликта можно все что угодно сморозить. Короче говоря, вещи неприятные, но,
право, абсолютно не заслуживающие слез, чувства отчаяния и ощущения – «жизнь
кончилась». Впрочем, именно на этих мелочах человек, оказавшийся на второй
стадии своей неврастении, и прокалывается, демонстрирует, так сказать, признак.
А если есть признаки болезни, значит, есть и болезнь, которую надо лечить, но
об этом чуть позже.
Если же мы рассматриваем вопрос с физиологической точки
зрения, то здесь картина выглядит следующим образом: мозг человека истощен
чрезмерными нагрузками (эти нагрузки – масса скопившихся дел и просто
переживания, ничего больше!), нервные клетки не успевают восстановиться за
время предоставляемого им отдыха (например, сна, тем более что сон к этому
времени, как правило, уже нарушен
[8]
– в мозгу кипение, как тут
заснешь?), а потому большие дела просто проходят мимо незамеченными, а
маленькие проблемы воспринимаются как катастрофа.
Мозг теряет свою былую форму – сбои в его работе приводят к
неупорядоченности, какой-то странной, необъяснимой, на первый взгляд,
сбивчивости. Он уже не защищает человека от посторонних и лишних раздражителей,
как это происходит в норме, напротив, он именно их теперь и замечает; а вот на
серьезные вещи мозг уже не способен сподобиться. Поэтому человек в такой
ситуации может, например, сильно раздражаться, когда, как ему кажется, кто-то
сильно шумит, а вот на известие о серьезном увеличении нагрузок по работе он
уже не откликается.
На заметку
Главные симптомы неврастении, которые можно выделить на этом
– втором – этапе: это своего рода небрежность в отношении многих серьезных дел
и проблем (мы решаем их абы как, не вникаем в суть дела, перекладываем
ответственность на других и вообще плохо понимаем, что от нас самих требуется);
с другой стороны, это странные, спонтанные, избыточные, очень эмоциональные
реакции на самые, казалось бы, незначительные негативные события.
В третьей фазе неврастении – ультрапарадоксальной – мы
чувствуем себя абсолютно выжатыми. Мы, впрочем, часто чувствуем себя выжатыми,
но это вовсе не значит, что каждый раз в таком случае мы имеем дело с последней
и самой тяжелой стадией развития неврастении. Нет, конечно. Здесь ощущение
выжатости весьма специфическое, это не просто «выжатый лимон», это еще и
«лопнувший шарик», а также «перегоревшая лампочка». Надеюсь, что эти сравнения
как-то прояснят суть дела.
Человек, страдающей неврастенией в ее крайней форме,
дошедший до ультрапарадоксальной ее фазы, представляет собой не человека уже, а
предмет. Он не ходит, он переставляет себя с места на место. Когда его о чем-то
спрашивают, он не думает, он делает вид, что участвует в разговоре. В его
голове, как кажется, уже ничего не происходит – некий вакуум. Ему трудно
удержать мысль, трудно понять, что творится вокруг, он находится в своеобразной
прострации. Забывчивость, рассеянность, тугодумие – вот характеристики этой
ситуации.
И это не простая забывчивость, не простая рассеянность,
какая иногда случается, например, у талантливых субъектов, бесконечно
погруженных в свое творчество. Здесь места творчеству и подобной погруженности
нет. Человек страдает от невыносимой тяжести, у него ощущение, словно бы его
придавила какая-то огромная, необъятная сила. Впрочем, эта тяжесть тоже бывает
двух видов: иногда она лежит на душе – и тогда перед нами уже не неврастения, а
депрессия, в случае же неврастении – это просто «тяжесть», она локализуется в
голове. Данное объяснение, вероятно, трудно вообразить, но тот, кого это должно
интересовать, я уверен, поймет. Самоощущение себя в депрессии и в неврастении
отличается: в депрессии главный лейтмотив – обреченность, в неврастении –
остановка, поломка, паралич.
Человеку в ультрапарадоксальной фазе неврастении трудно,
невыносимо трудно соображать, на что-то откликаться. Ее специфика – в состоянии
пассивности, вялости. Человек словно бы заснул и спит с открытыми глазами. Что
бы ни происходило вокруг, он не способен на это среагировать. Внутри него,
кажется, еще живет какая-то жизнь, но так медленно, так скупо, что и назвать-то
это жизнью как-то язык не поворачивается.
Дальше, впрочем, возможен исход в депрессию. Неврастения и
депрессия, чего мы коснемся особо, разные заболевания. Не скажу, что какое-то
из них лучше, а какое-то хуже, но если неврастения переходит в депрессию – это
действительно проблема, а потому доводить до нее крайне нежелательно. Впрочем,
для того, чтобы депрессия вошла в правообладание человеком, необходимо, чтобы
он (этот человек), во-первых, испытывал серьезную тревогу, сильное внутреннее
напряжение, а во-вторых, поддался депрессивным мыслям о том, что «все плохо»,
что «будущего нет», что «жизнь не стоит того, чтобы жить» и т. п.
Бездеятельность иногда приводит к катастрофической
безрезультатности.
Станислав Ежи Лец
К счастью, в неврастении депрессивные мысли поражают не
всех, а потому выход из нее оказывается проще, чем в случае присоединения
депрессии. Но, конечно, заставить себя найти такой выход непросто. И дело даже
не в том, что он где-то слишком усердно запрятан (как мы узнаем в дальнейшем,
это не так), но и для его поиска, и для его использования необходимы силы, а
вот с силами у человека в такой ситуации проблемы.
На заметку
Главные симптомы неврастении, которые можно выделить на этом
– третьем – этапе: это общая пассивность, ощущение какой-то необъяснимой
тяжести (все приходится делать через силу), выраженной слабости и отсутствие
способности реагировать на происходящее. Кажется, что даже если сейчас небо
упадет на землю, это не произведет на человека, находящегося в подобном
состоянии, никакого эффекта. Он так и останется сидеть в своем «невозмутимом
спокойствии», хотя, конечно, о спокойствии тут говорить трудно, тут скорее
следует говорить о «перегорании».
В гостях у сказки... Здрасьте!
Сказка, как известно, ложь, да в ней – намек. И надо вам
сказать, что на неврастению – на ее причины и опасность – сказки намекают с
надрывным постоянством! Вспомните хотя бы пушкинскую сказку о «Спящей царевне и
семи богатырях». Это ведь классическая история про неврастению. Девушка росла и
расцветала, а когда зеркальце-правдолюб сообщило правящей красавице, что где-то
подрастает соперница, та решила ее погубить. Ситуация классическая – одна
женщина изводит другую (родственные связи и возраст не имеют принципиального
значения), становясь ее «больным пунктом».
