Впрочем, драматизироваться можно и совершенно на пустом
месте. Кто-то драматизирует вопрос собственной несостоятельности; кто-то –
переживает из-за высказанных кем-то на его счет оценок; кто-то недоволен
собственным образованием и клянет судьбу; кто-то болезненно обеспокоен своей
внешностью, стройностью, фигуристостью; кто-то полагает себя неизлечимо
больным, тогда как на самом деле действительных причин для беспокойства нет
никаких. В общем, у каждого, как говорится, свои тараканы, но все они откормлены
самым выдающимся образом, нами же и откормлены. Мы взращиваем собственные
проблемы так, словно бы они наши близкие и дорогие родственники. Мы их пестуем,
вместо того чтобы гнать поганой метлой.
Помните, если вы хотите быть успешными, делать из мухи слона
категорически запрещается! Мы, как правило, существенно преувеличиваем тяжесть
тех или иных трудностей и неприятностей, что лишает нас конструктивности,
делает нас неэффективными управленцами собственных психологических ресурсов.
Просто уберите от греха подальше из своего словарного запаса такие слова:
«трагедия», «проблема», «катастрофа», «ужас»; вы даже не заметите, как вам
сразу станет легче жить.
Всякая человеческая голова подобна желудку: одна
переваривает входящую в оную пищу, а другая от нее засоряется.
Козьма Прутков
Корней Иванович Чуковский даже написал по этому поводу
сказочку. В ней рассказывается о том, как «рыжий и усатый та-ра-кан» одним
своим появлением задраматизировал всю уважаемую звериную общественность. Слоны
и носороги – и те «по канавам, по полям разбежалися» и тряслись в указанных
местах, готовые пойти на все, выполнять самые чудовищные требования террориста.
А тот восклицал: «Принесите-ка мне, звери, ваших детушек, я сегодня их за
ужином скушаю!» То, что проблема (в смысле – таракан) и выеденного яйца не
стоит, мы узнаем лишь при появлении воробья, который «взял и клюнул таракана –
вот и нету великана... и усов от него не осталося». Но для этого необходимо
отказаться от драматизации, перестать преувеличивать тяжесть «обрушившихся» на
вас проблем.
Я ошибался, но я никогда не допускал ошибки, утверждая, что
никогда не ошибался.
Джеймс Гордон Беннетт
Как это сделать? Просто перестать драматизировать! Никаких
катастроф не происходит, а трудности – это только трудности. И на то они и
трудности, чтобы с ними справляться, а впадать в эмоциональный паралич – дело и
глупое, и бессмысленное. Сам этот эмоциональный паралич и создаст настоящую
проблему! И если чего-то нам и следует бояться, то только того, что мы изведем
себя до состояния нервного истощения и окажемся в неврастении. Это страшно, а
трудности – это, как говорил Карлсон, дело житейское.
На заметку
Преувеличение хорошо тогда, когда нам от него становится
лучше. Скажите себе, какой вы замечательный или замечательная, сколько в вас
всего хорошего, какой вы молодец и сколько всего умеете, сколько людей вас
любят, ценят, интересуются вами и т. д. Скажите и почувствуйте приятную
душевную истому – пожалуйста, у доктора нет никаких возражений! Но зачем,
скажите на милость, вы делаете то же самое, когда дело касается неприятностей?
Зачем вы преувеличиваете их значение, думаете о них, как о «роковых»,
«непоправимых», «тягостных» событиях? Нет, право, так не годится. К
неприятностям нужно относиться легче, они ведь, по правде сказать, и не
заслуживают того, чтобы мы на них так тратились.
Как контролировать свои мысли и чувства?
Появление «больных пунктов», конечно, хорошо бы
контролировать. Но как это сделать? Здесь весь секрет заключается в системе
подчинения. Важно, кто кому подчиняется – вы вашим мыслям и чувствам или ваши
мысли и чувства вам. Вопрос этот принципиальный, поскольку если вы можете
контролировать свои мысли и чувства, то «больные пункты» будут вами
своевременно выявлены и нейтрализованы, а следовательно, вы сможете
предотвратить развитие у себя неврастении.
Мы свято уверены в том, что наши мысли – это именно наши мысли,
что это именно мы их придумали, что это именно мы их думаем. Конечно, так оно и
есть, но это только половина правды. С другой стороны, это чистой воды
заблуждение. То, что мы думаем – результат множества обстоятельств, в которых
мы оказались и оказывались раньше. Если бы мы воспитывались и жили иначе – в
другое время, в другой стране, то мы бы и думали иначе. Но ведь и в этом случае
мы были бы самими собой. Таким образом то, что мы думаем – это не только наши
собственные мысли, а также мысли, которые возникли у нас по каким-то
независящим от нас причинам.
Если за последние несколько лет вы не отказались от
какого-нибудь из своих основных убеждений или не обрели новое, проверьте свой
пульс. Возможно, вы мертвы.
Джелетт Бёрджесс
С чувствами – тот же парадокс. Наши чувства – это,
во-первых, наша реакция на обстоятельства, от которых, собственно, здесь все и
зависит. А во-вторых, это – прямое отражение состояния нашего мозга. Если мы
переутомлены, т. е. наш мозг переутомлен, то мы испытываем одни чувства. Если
наш мозг, напротив, возбужден, то мы переживаем совершенно иное. Если нам под
кожу ввести адреналин, то мозг возбудится, и мы будем испытывать тревогу и
нервное напряжение. А если принять таблетку какого-нибудь успокаивающего, то
нам, напротив, полегчает.
Наши мысли и чувства – это в значительной степени
производное внешних, не зависящих от нас факторов. С другой стороны, следует
помнить, что это наши мысли и чувства, какими бы дурными и ненормальными они
нам ни казались. А потому мы способны оказывать на них влияние, изменять их в
соответствии с собственными пожеланиями.
Когда человек думает, что ему жизнь не мила, с жизнью,
возможно, у него как раз все в порядке. Просто в его мозгу, истощенном
тревогой, недостает специального фермента – серотонина (его часто называют
«гормоном радости»). Недостаток серотонина и приводит к формированию депрессии,
а мысли и чувства, которые такой человек в этом случае испытывает, это не его
мысли и чувства, а мысли и чувства его депрессии. Потом, когда доктор назначит
такому человеку антидепрессант (лекарственный препарат, который увеличивает
количество серотонина в мозгу), он перестанет так думать. Спрашивается: и чего
стоили все эти его мысли и чувства, которым он так чистосердечно верил?!
Конечно, лично он имел к ним самое посредственное отношение, а вот его
депрессия работала в качестве своеобразного пресс-атташе.
Однако не все из нас это понимают, а потому начинают корить
себя, как мачеха падчерицу из хрестоматийных сказок: «Совсем я расклеился! Во
что я превратился! Господи, как же я жалок!» Все эти мысли, как нетрудно
догадаться, тоже принадлежат депрессии. Но человек, находящийся в депрессии, не
замечает и этого. Он всей этой чертовщине верит. И жить действительно не
хочется, причем самым категорическим образом. Но в том-то вся и штука, что этим
мыслям и чувствам нельзя верить, нельзя думать, что они отражают объективную
действительность, отвечают нашим мыслям и чувствам. Они выражают мнение нашей
депрессии, которая придет и уйдет, а вот мы, если будем ей верить, от нее
настрадаемся.
