Вот представьте себе, мозг решает какую-то задачу, ему нужно
принять решение и начать уже, наконец, двигаться в каком-то направлении, а он
не может, потому что не знает, какое решение ему принять. Наша жизнь, как
известно, это система сдерживаний и противовесов
[6]
, не все
получается так, как хочется, чтобы оно получалось, а у всякого нашего поступка
всегда есть и положительные, и отрицательные стороны. То есть что бы мы ни
делали, оно пройдет не без последствий. Вопрос – каких? И если ответ на этот
вопрос не очевиден, то возникает ситуация неопределенности, и мозг,
двигающийся, как обычно, на полном ходу, вынужден резко затормозить.
Последствия этого торможения для него весьма и весьма
травматичны. Ведь энергия – это сила, она, как известно, может менять
направленность или качество, но она не исчезает, когда в ней нет необходимости.
Особенных каких-то подушек безопасности в мозгу не предусмотрено, и вот мы
ударяемся о неопределенность; вся конструкция мозга испытывает в этот момент
чудовищную деформацию, подобную той, которую переживает автотранспорт при
столкновении с другим автотранспортом лоб в лоб.
Напряжение расходится по всей нашей психической организации,
нарушает работу других зон мозга, возникают многочисленные сбои и неполадки, а
потому если такая неопределенность – «ни да, ни нет» – продлится чуть больше
нужного, можно вызывать скорую психотерапевтическую помощь, без психотерапевта
уже не обойтись. В конечном счете, не так важно, где именно произошла авария –
на автостраде или в мозгу, она всегда авария, а потому есть пострадавшие.
Диагноз здесь, впрочем, тот же, что и в двух первых вариантах – неврастения.
На заметку
Наш мозг – существо хорошее и работящее, однако
капризное. У него есть набор вполне естественных требований. Во-первых, он
любит все делать последовательно, не торопясь: сначала одно, потом – другое.
Во-вторых, он имеет склонность все доводить до конца, а незавершенные дела его
напрягают; поэтому если напряжение в нем возникло, нужно его куда-то деть.
В-третьих, он во всем жаждет определенности – или «Да!», или «Нет!», поскольку
в этом случае он знает, что делать, и не топчется на месте (что для него смерти
подобно). И как только мы нарушаем хотя бы одно из требований нашего мозга, в
нем начинаются сбои, которые и приводят нас прямой дорогой к неврастении.
Впрочем, нам нужно еще понять, как именно происходят эти
психические травмы, приводящие нас в столь плачевное состояние. Итак, на нас
наступает неврастения, а мы изучаем ее наступательную тактику. Только если мы
знаем, каковы ее планы – «Барбароссы» и «Бури в пустыне» – мы можем найти
возможности для собственного контрнаступления. Враг у нас, как мы уже могли
убедиться, товарищ серьезный и шутить не любит. Нарушили законы работы мозга –
получите, распишитесь.
Случай из психотерапевтической практики: «И все на свете есть у меня!»
Неврастения, как мы уже с вами знаем, может развиваться по
трем самостоятельным сценариям. Первый – это большие интеллектуальные нагрузки
и серьезная загруженность различными делами, на что часто попадаются люди,
отличающиеся исключительной ответственностью. Второй – это длительное
подавление собственных чувств, нежелание или невозможность их проявить, что
создает внутреннее напряжение и способно извести насмерть здорового. Третий –
это необходимость принять решение и чувство неопределенности, столь характерное
для человека, который не знает, какой его выбор будет правильным.
Но в отдельных случаях все эти три варианта сходятся, как
назло, во времени и пространстве. Иными словами, иногда нам так «везет», что мы
оказываемся и ужасно загруженными, и под пятой собственных невыраженных,
погребенных внутри себя чувств и, наконец, в ситуации выбора, но при
обстоятельствах полной неопределенности. Вот именно о таком случае из своей
психотерапевтической практики я и хочу сейчас рассказать.
Веронике было на момент нашей встречи 35 лет. Пятнадцать из
них она прожила в браке с мужчиной, который по-своему, наверное, любил ее, но
очень по-своему.
Его жизненные интересы были ограничены пивом, футболом и тем
небольшим бизнесом «купи-продай», которым он занимался. Вероника же, будучи
человеком тонким, очень чувственным и нуждающимся в постоянном
самосовершенствовании, переносила это с трудом.
Когда ее инженерное образование, полученное еще в советские
годы, оказалось никому не нужным, она пошла учиться – получать второе. Совмещая
воспитание ребенка с образованием и работой по дому, она смогла стать
высококлассным специалистом по работе с персоналом. Теперь, в новом профессиональном
качестве, она была востребована и работала с удовольствием.
С мужем, с которым в свое время они закончили один институт,
их интересы чем дальше, тем больше расходились. У них теперь были разные
представления о жизни, разные взгляды на воспитание ребенка –
мальчика-подростка. Вероника пыталась воспитывать его как ответственного
человека, понимающего, что в жизни всего нужно добиваться самому, а для этого
необходимо хорошее образование и большой труд. Муж Вероники, напротив, считал,
что учение ни к чему, что успех в современной жизни гарантирован тому, кто
может быстро «перекрутиться» и жить в свое удовольствие.
Человек не верит другим людям, но, трепеща за свое
благоденствие и свою жизнь, делает все, чтобы подладиться к ним.
Марк Твен
Впрочем, в этой семье не было бурных конфликтов и выяснения
отношений, просто однажды Вероника поняла, что они с мужем разные люди и
непреодолимо далеки друг от друга. В этот момент Вероника и повстречала Николая
– человека, который поразил ее своей цельностью, серьезностью, талантом
(Николай был по профессии социологом, доктором наук и востребованным
политтехнологом). Она влюбилась в него, и сначала ей казалось, что это чувство
взаимно. Ничто не предвещало проблем, их отношения складывались на редкость
просто и гармонично.
После года таких отношений Вероника ушла от своего мужа и
стала жить вместе с Николаем. Конечно, это далось ей нелегко, она беспокоилась,
что это не лучшее решение для ее сына, но желание вырваться из того болота, в
котором она оказалась, победило. Николай был для Вероники «мужчиной-мечтой». Он
был старше ее на семь лет, относился к женщине бережно, но без сюсюканья, и ей
это нравилось. Впрочем, отношения Николая с сыном Вероники сразу не сложились.
Новый «папа» был строг, а парень не желал с этим мириться. Он протестовал, и
скоро Вероника стала раздумывать над тем, что ради счастья сына она должна
вернуться к своему мужу.
Какое-то время, впрочем, эти сложности носили скрытый
характер, до выраженного противостояния не доходило. Кроме того, сын Вероники
стал все чаще и чаще уходить жить к отцу, так что, по крайней мере, внешне этот
конфликт сгладился. Но вся эта ситуация в целом вызывала у Вероники чувство
неловкости, временами ей казалось, что она плохая мать, что она не может
внушить сыну, который точь-в-точь повторял поведение отца, важные с ее точки
зрения вещи и уладить противоречия, возникающие между ним и Николаем.
