– Много вас, – бормочет странная особа, разглядывая Лику воспаленными глазами, – таких, как эта Оля. А ведь он уже почти стал моим. Но ты… ты не такая, ты не понравишься ему. Игорь высоких любит, а в тебе сколько роста?
– Сто шестьдесят пять.
– Хорошо, не подойдешь.
С языка вот-вот готово сорваться: с сантиметром, что ли, Игорь Костенко девушек выбирает?
– И волосы у тебя короткие, замечательно. Он длинноволосых любит. А Оля… подруга была, называется. Мы с ней вместе на тренинги ходили. Потом она на персональную терапию к нему записалась. Долго клинья подбивала. И осторожно, не торопилась, особо не настаивала ни на чем.
– Вот стерва.
Неуравновешенная дамочка оживилась, схватила Вронскую за руку:
– Точно, стерва. Слышишь, слышишь, у нее ведь муж был. Нормальный мужик, крутой. Одевал ее, как куколку, брюлики, тачка – все как надо. Птичьего молока ей только не хватало, нет же, прицепилась к моему Игорьку. Игорь от нее бегал. Я видела – она его после работы караулит, а он пулей в машину. Но чем-то вот зацепила потом все же. Живут вместе, больше трех лет уже. И Олька – типа тоже психологом заделалась – помогает ему по мелочам, на самых простых тренингах. Я бы тоже так смогла – по двадцать раз их проходила. И на личную терапию он меня берет. А еще, – некрасивое лицо вдруг просияло, счастье в считаные мгновения сделало невзрачной внешности пластическую операцию, – он всегда ко мне приезжает, когда я угрожаю суицидом. Пугаю моего Игорька. Милый трусит, бежит ко мне. Как думаешь, любит?
Лика обратила внимание на запястье собеседницы – на нем была тугая повязка.
– Вот, только из «дурки» выписали – я скорее к нему, Игорьку. И что выясняется – нет записи к моему солнышку. Я вот думаю – может, он только меня сказал не записывать.
– Сейчас проверим, – подмигнула Вронская. – Где здесь рецепция?
– Прямо по коридору и направо. Я тебя здесь подожду!
Вронская облегченно вздохнула. Правду говорил знакомый судебный психиатр – душевные болезни заразны. Поэтому у него в кабинете все для релакса – золотые рыбки курсируют по аквариуму, Вивальди готов в любую минуту запиликать на скрипочках – только щелкни пультом в направлении музыкального центра. Сейчас ничего этого нет: ни красивых рыбок, ни прохладной музыки. Только ощущение, что чужое безумие просверлило мозг.
Миловидная девушка за стойкой рецепции приветливо улыбнулась.
– Мне рекомендовали психолога Игоря Костенко, – уверенно затараторила Лика. – Подруга говорит, что он ей помог, когда она разводилась с мужем. И вот – никогда бы не подумала – у меня аналогичная ситуация.
– Вы правы, что решили обратиться к профессиональному психологу. Специалист поможет вам быстро справиться с этим сильным стрессом. Но, к сожалению, именно с Игорем вы в ближайшее время не сможете начать работу. У него умер отец.
– Да уж, после такого надо время, чтобы прийти в себя.
– Вы знаете, он уже работал после похорон, – девушка зашелестела страницами журнала, – но, наверное, почувствовал, что так до конца и не оправился. И попросил отменить текущую запись и не записывать к нему в ближайшие дни. Но вот я вижу, уже сегодня есть свободное время у Ларисы. В семнадцать ноль-ноль она свободна. Это очень хороший специалист, кандидат психологических наук.
Лика покачала головой:
– Нет, я лучше перезвоню и запишусь именно к Игорю. Но вы… не беспокойтесь. Мне действительно нужен просто хороший психолог. Ничего личного.
– А, – девушка понимающе кивнула, – вы уже познакомились с Ариной. Знаете, говорят, даже во Фрейда пациенты влюблялись. А он, судя по фото, был совершенно несимпатичным. Поэтому что уж о наших парнях и девушках говорить, у нас кадры – все как на подбор. Представляете, нашу Ларису не только мужчины, но и женщины преследуют. Она им говорит, что не по этой части, бесполезно. Влюбиться в психолога проще простого. Он говорит о твоих проблемах, внимательно выслушивает, участливо советует. Про то, что за это заплачены большие деньги, люди очень быстро забывают. Любые деньги впечатляют меньше искреннего участия. А психологи искренне, от всей души стараются помочь. Это их работа, понимаете?
На всякий случай Вронская кивнула, решив, что и эта девушка тоже впечатление адекватной уже не очень-то производит. Но в данной ситуации разговорчивость – только на руку. Жаль, что до центра психологической помощи не добрались Паша с Володей. Возможно, это сделает Мальцев. Надо ему подсказать, где находится кладезь разговорчивых свидетелей.
Сбросив вызов – Седову вечно неймется в самый неподходящий момент, – Лика поинтересовалась:
– А много у Игоря таких поклонниц, как Арина?
Секретарь закивала:
– Много. Они обременяют, но не представляют опасности. Мы скорее переживали, когда у Игоря начался роман с Ольгой. У нее был богатый пожилой муж, который не хотел разводиться. Ой, простите. Вам сейчас лучше лишний раз не говорить про развод. Не напоминать о психологической травме.
Вронская уже хотела изумиться. Но на рецепции зазвонил телефон, собеседница отвлеклась. И это дало время, чтобы вспомнить о своей не сложившейся «семейной жизни».
«Все-таки вранье могут себе позволить люди с очень хорошей памятью, – подумала Лика, дожидаясь, пока девушка закончит разговор. – Я к числу таких людей, наверное, не отношусь… Не нравится мне этот бывший муж Ольги. А что, если вся эта история – попытка вернуть заблудшую овечку в лоно семьи? А какой способ действеннее, чем дискредитация Игоря? Или даже обеспечение ему отдельной камеры? Вот тогда-то девочка может и попытаться найти утешение у бывшего супруга. И, может, даже совершенно утешится…»
* * *
Две рубашки, свитер, белье, носки. «Наладонник» с закачанной в него «Майн кампф» и MP3-плеер. Джинсы. Всякая дребедень, связанная с бритьем. Конечно же, еще деньги, тугие пачки долларовых купюр.
«Даже если я что-нибудь забуду, – подумал Егор Иванов, застегивая небольшую спортивную сумку, – то потом куплю это в Сталелитейске без проблем. Родной городок – не такая уж и дыра, как я уверял папашу. Но чего не скажешь, чтобы выбить квартиру в Москве. И дом у нас в Сталелитейске вполне ничего, крепкий. Хорошо, что не продали, вот теперь и пригодится».
«Мать, я поехал с ребятами в Крым. Не волнуйся, буду звонить, – вывел Егор на листке бумаги. Потом, подумав, добавил: – Целую».
Конечно, мама поймет: ни в какой Крым сын не поехал. Она интуитивно знает: что-то случилось, почувствовала в тот же вечер, когда все произошло. Но – Егор грустно вздохнул – это тот самый случай, когда меньше знаешь – лучше спишь. Наверняка даже в самых ужасных своих предположениях мама не может допустить, что сын стал убийцей.
Или не ехать в Сталелитейск? А махнуть куда подальше? Где сейчас уже стоит жара, и вовсю цветут цветы, и есть море. Может, его бесконечная изумрудная рябь успокоит и поможет забыть, как легко входит в человеческую плоть острый нож?
