— Что ты можешь сказать об организации вечера? — спросила она, руки у нее тряслись от волнения.
— Все просто замечательно. И виновница торжества по-моему счастлива.
— Ты действительно так думаешь? — спросила Джессика, взгляд которой умолял, чтобы Адам солгал, если его мнение на деле расходилось со словами.
— Конечно, я так думаю, — и это было гнусной ложью, потому что Диана нервно металась по дому, не зная, к чему бы приложить руки. То принесла с кухни еще один кусок пирога, чтобы ублажить престарелую тетушку, то принималась вытирать скатерть, по которой близнецы, дети двоюродной сестры Джессики, разливали из своих кружек пунш. А когда подоспевший на помощь официант сменил ее на посту, она отошла и стояла как потерянная.
— На сегодня ей предстояло отдыхать. Не надо ни за кем ухаживать, — сказала Джессика, наблюдавшая за матерью.
— Возможно, она без этого уже не может.
Упрямую Джессику было трудно убедить.
— Это я во всем виновата. Мне просто не удалось ее заменить.
Джессику нужно было срочно поддержать. Но в этой ситуации Адам оказался беспомощным.
— С чего ты это взяла? Нет никаких оснований для расстройства. Все просто великолепно.
— Я просто хотела освободить ее от хлопот хотя бы на один день.
— И у тебя это прекрасно получилось.
— Не уверена.
Спустя некоторое время, Джессика обнаружила мать на кухне. Та принесла очередную стопку грязных тарелок, оставшихся на праздничном столе после ухода части гостей.
Раздраженная дочь выхватила ношу из ее рук.
— Это никак не входит сегодня в твои обязанности.
— Я не могу спокойно стоять, когда эти милые люди работают в поте лица, словно они рабы.
— Мам, этим бедным людям прилично платят за их титанический рабский труд.
— Дело не в оплате. Дело в посильной помощи.
Чем я сейчас и занимаюсь.
Джессика поставила тарелки на кухонный стол.
— Я совершила очередную ошибку? Тебе не понравилось, как мы провели день твоего рождения?
Мать нежно обняла дочь.
— Все было очень мило, дорогая. Спасибо тебе.
Джессика освободилась из материнских объятий и протестующе замотала головой.
— Ты просто не хочешь меня обидеть. Ты ведь сама не позволяешь никому о тебе заботиться. Я не могу этого понять.
— Джессика, ты, к сожалению, принимаешь меня совсем за другого человека. Я сойду с ума, если не буду стоять у плиты на кухне или суетиться по дому. У меня настроение поднимается, когда я забочусь о своей семье. Я живу, чтобы видеть окружающих меня людей счастливыми.
— Неужели это может поднимать настроение?
Быт представлялся Джессике сизифовым трудом, уносящим последние силы.
Мать между тем принялась переставлять грязные тарелки со стола в мойку.
— Успокойся, дорогая. Все нормально. Я не пыталась тебя ни в чем убедить.
— Но мне, очевидно, следует понять эти прописные истины? — не унималась дочь.
— Каждый из нас должен быть на своем месте.
Лаконичное объяснение матери мало что проясняло.
— Ты думаешь, я никогда этого не пойму и никогда с этим не справлюсь?
— Если тебе скажут, что должность вице-президента компании будет твоей через два года, ты, наверное, найдешь в себе силы, стиснув зубы, наперекор всему, упорно идти вперед к намеченной цели.
Джессика рассмеялась, хотя в качестве примера ее карьерные амбиции выглядели неуместно.
— Ты, как всегда права, мам. Пойду посмотрю, чем занят Адам.
— Приятный молодой человек.
— Да, мне тоже так кажется, — тоскливо произнесла Джессика. Она вспомнила про изумительное кольцо, подаренное ей этим идеальным мужчиной в знак их помолвки. И с грустью подумала, что на роль идеальной супруги она вряд ли подходит.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Джессика: «Мики?»
Мики: «Я с тобой не разговариваю».
Джессика: «Прости меня. Я вела себя как последняя скотина».
Мики: «Именно так ты себя и вела».
Джессика: «Могу я тебя кое о чем спросить?»
Мики: «Давай!»
Джессика: «Что бы ты сделала на моем месте?
Ты бы поехала с любимым в Алабаму или осталась бы здесь и разорвала отношения?»
Мики: «Не знаю. Я пока не встретила человека, ради которого мне захотелось бы круто изменить свою судьбу. Ни один мужчина не смотрел на меня так, как смотрит на тебя Адам».
Джессика: «Я не хочу с ним расставаться».
Мики: «Тогда не делай этого».
Джессика: «Ты еще будешь на связи?»
Мики: «Конечно. Мы все готовы откликнуться по твоему первому зову. Разве это для тебя новость?
Один за всех, и все за одного».
Джессика: «Спасибо вам».
Когда Джессике вручили уведомление о сокращении, оно не показалось ей ужасным. Напротив, условия были приемлемыми, а слова, формирующие эти условия, торжественно-сладкими. Ей предстояло проработать в компании еще два месяца, по истечении которых ей было обещано солидное, но единовременное денежное пособие. Что успокаивало. Ее считали хорошим профессионалом и ценным сотрудником. Вклад в общее дело был весомым, а целеустремленность и оптимистический настрой во многом способствовали творческим успехам компании. И так далее.
Как только эта торжественно-траурная церемония, проходившая в кабинете Арти, была завершена, Джессика быстро покинула стены здания и направилась к озеру, на беговую дорожку. Встала на старте и рванула вперед изо всех сил. Она изматывала себя бегом, чтобы не осталось сил плакать и думать. Надо было срочно выжечь из сердца эту боль. И любые методы были хороши.
Но дорожка кончилась, утомление было сильным, а боль так и не отступила.
На воскресенье были назначены ежегодно проводимые в Чикаго соревнования юношеских спортивных клубов. Команда Джессики приехала на стадион заранее, чтобы разогреться перед решающим забегом. Мики и Адам заняли свои места на зрительских трибунах, теребя в руках заранее заготовленные Джессикой небольшие ярко красные флажки, символизирующие языки пламени.
Джессика, казалось, была на грани нервного истощения. Джасмин потеряла свою кроссовку, и вся команда в течение получаса вместо тренировки была занята ее поисками. У Сони внезапно и совсем некстати обнаружилась боязнь большой аудитории, и Джессике с большим трудом удалось вывести ее на поле. В последний момент на Соню благотворно подействовали объяснения тренера, что собравшиеся на стадионе всего лишь мифические персонажи, переодетые людьми. Кристин и вовсе чуть не убежала. И если бы Адам вовремя не поймал и не привел ее обратно, неизвестно чем могли закончиться соревнования. Слава Богу, что хоть Лэтрис оказалась натурой стабильной, не подверженной кризисным явлениям.
