— Не на всех. У меня ничего не сбылось, а наоборот, все разрушилось, до основанья, — вздохнула я.
— «До основанья, а затем… мы наш, мы новый мир построим — кто был никем, тот станет всем», — пропел Миша. — Это теперь гимн Рублево-Успенского шоссе и Ксюши Собчак. — Тут Миша развернулся ко мне всем корпусом и посмотрел прямо в глаза. — Слушай, а ты что, вообще не воспринимаешь меня как потенциального ухажера, как мужика?
— Нет, не воспринимаю.
— Странно, ведь я лакомый кусочек. Женщины автоматически начинают на меня охоту, делают стойку, ведь я свободный, без детей, состоятельный, спортивный. Паспорт чистый. Шутить умею. Танцую хорошо! — серьезно перечислял свои достоинства Миша. Он напоминал детсадовского мальчишку, хвастающего в песочнице.
— И еще в детском саду получил первое место в больших гонках на горшках, — добавила я.
Миша оценил мой грубоватый юмор, и мы одновременно расхохотались.
«Я могу смеяться, — мысленно констатировала я. — А еще сегодня утром собиралась умирать от непереносимой боли нового дня без Алеши… Так что птица феникс возрождается из пепла. Интересно, может, все-таки воспринять его как ухажера?»
Машина у Миши оказалась очень комфортная, водил он хорошо, музыка на «Релакс-FM» расслабляла и убаюкивала, в пробку мы не попали, поэтому поездка доставила мне настоящее удовольствие. Хотелось побыстрее попасть домой и дать всем отчет о волшебном изменении состояния души, которое произошло в течение нескольких часов. Честно сказать, мне довольно приятно было встретить Мишу, который так помог мне пережить пребывание в «Раю». Я была уверена, что тоже смогу ему помочь и вылечу его с легкостью.
Как я хотела увидеть Ваню, зарыться в его русые волосы, обнять, приготовить что-нибудь вкусненькое! Я совсем его забросила из-за своих переживаний. Ничего-ничего, мы наверстаем упущенное. Или упустим наверченное?
Я вошла домой как будто после омовения в живой воде. Меня встретил пыльный коридор, разбросанные по всей квартире вещи, гора неглаженого белья и подвядшие фиалки. Где были мои глаза? Ведь у меня квартира совсем запущена, а я депрессирую. По фэн-шуй так не полагается. Срочно уборку, выброшу весь хлам, может быть, даже чуть-чуть отремонтирую, покрашу, пока Ваня у бабушки с дедушкой.
Мне так понравилась квартира Софьи Сергеевны — ничего лишнего, свет, простор и запах пирогов. Именно так должен выглядеть дом!
Для начала я наполнила душистой пеной ванну и легла в воду со стаканом апельсинового сока. В тело постепенно возвращалась радость.
Я радовалась радужным пузырькам на поверхности воды, ощущению нежности ласковой пены и полностью расслабилась в чарующем аромате. Вдруг где-то внутри меня начали появляться простенькие строчки на незатейливый мотивчик. Просто в стиле Михаила Михайловича.
Я решила стать счастливой,
Необычной и красивой,
Очень легкой и свободной
И лететь куда угодно!
Позади остались тени,
Боль, обида и сомненья,
Впереди — открытые пути!
Смело я могу вперед идти!
Мне стало смешно. Зачем я депрессировала?
Через некоторое время я позвонила родителям и попросила привезти Ваню с дачи, потому что у меня все хорошо. Когда я говорила с мамой, она испугалась, что я напилась. Мой голос звучал ласково и обволакивающе, словно не было у меня никаких проблем и горестных переживаний, но я со смехом заверила ее, что трезва как стеклышко. Ваню пообещали привезти через день.
Потом я набрала номер Надежды и взахлеб, со всеми подробностями, описала процедуры, которые провела со мной Софья Сергеевна. Она искренне порадовалась за меня и порекомендовала поменьше болтать обо всем, а побыть один день наедине с собой.
— Вы прямо сговорились с ней молчанку мне устроить. Конечно, помолчу, завтра целый день планирую убирать дом.
— Фэн-шуй в действии! Вот и славно, трам-пам-пам! — засмеялась Надежда серебристым смехом.
…Спала я в эту ночь освобождения без сновидений. Последние дни я никак не могла заснуть, даже с легким снотворным. В голове роились мысли об Алеше, я все представляла эту усатую толстуху Дуст в его объятиях и безумно мучилась. В мое сознание никак не могла войти мысль, что Алеша предал меня, ведь он постоянно повторял как заклинание: «Я не могу жить без тебя, не бросай меня, я без тебя не выживу».
В эту первую благословенную ночь после благотворного сеанса Софьи Сергеевны я спала как младенец, заснула тут же, как только голова коснулась подушки.
Утром меня разбудило пение птиц. Они свили гнездо на дереве, до которого можно было дотянуться с нашего балкона. Будильник показывал только шесть утра, но мне не хотелось валяться дольше. Я с удовольствием умылась, сделала легкий комплекс гимнастики и растяжек. Прошла на кухню, неторопливо смолола ручной мельницей в тонкий порошок кофейные зерна — арабику «Сулавеси». По кухне разлился аромат кофе.
Обычно в одиночестве я по-быстрому размешиваю растворимый кофе в большой чашке и хлебаю его без всякого наслаждения, запивая также наскоро приготовленные бутерброды, но сегодня особенный день. Праздник освобождения и любви. Любви к себе.
Я сварила кофе с солью и щепоткой корицы. Горячий, крепкий, с плотной пенкой, ароматный, в тонкой белоснежной фарфоровой чашечке… Только ради того, чтобы получить наслаждение от такого кофе, стоит жить. Я решила погадать на кофейной гуще и перевернула чашечку вверх дном. На белоснежном блюдечке отчетливо проявился домик с крышей и печной трубой, как будто нарисованный маленьким ребенком.
«Господи, опять домик… Да что ж такое! — вздохнула я и решительно вымыла чашку и блюдце. — Ничего. Я сама построю себе дом. И поселится счастье в нем. Дом станет тоже моим белоснежным конем».
Для начала я собрала в большой черный пакет все Алешины подарки. Прямо скажем, их было немного. Пара дешевеньких платьев, трикотажная майка с капюшоном с надписью «Коста-Эсмеральда», полосатая майка, косметика и духи, купленные им наспех в последний момент в «дьюти-фри», диски «Актриса Весна» и «Белые розы». Все это торжественно полетело в мусоропровод. Все наши совместные фотографии уместились в четырех больших альбомах, я также упаковала их в черную пленку, заклеила скотчем и убрала в самую глубину антресолей. Причем не проронив ни слезинки. Прощай, помойный чистюля, целуйся со своей гренадершей, а нам больше не по пути.
Я почувствовала себя свободной и независимой. Включила музыку и стала разбирать ящики шкафа. Там у меня накопился обычный женский хлам: потерянные сережки, разорванные золотые и серебряные цепочки и так далее. Я сгребла все это и вышла на улицу сдать в ближайшую скупку как лом. За все это получила вполне приличные деньги, около четырехсот долларов, которые я немедленно потратила в ближайшем магазине. Я купила чистящие средства, новую скатерть на кухонный стол, новую сковородку и кастрюли, кисти и краски, новые керамические кашпо для цветов и еще множество хозяйственных мелочей. Покупок было так много, что пришлось ловить машину, чтобы все это хозяйство довезти до дома. Я решительно выбросила все старые журналы и газеты, ненужную обувь, разобрала шкафы, тщательно пропылесосила и вымыла пол, постирала занавески и покрывала. Покрасила оконные рамы и подоконники. За работой время пролетело совершенно незаметно, наступил вечер. Я заказала пиццу «Маргарита», которую через полчаса принес милый мальчик. Расправившись с ней в два счета, я оглядела плоды своего труда, и мне хотелось сказать, как Богу в один из дней его творенья, «Весьма хорошо». Интересно, что мне не давало это сделать раньше? Алеша. Все мои помыслы, время и энергия уходили на раздумья о нем и наших отношениях.
