Решив, что Наталия надумала посидеть в баре и я смогу с ней расправиться только ближе к ночи, я опустился на скамейку.
Но она появилась буквально через десять минут. И… все сложилось очень удачно. Никого вокруг. Я нагнал ее как раз возле наименее освещенного участка дорожки, набросил на ее шею колготки и резко затянул. Наталия машинально прижала руки к шее, она не пыталась оглянуться, но старалась отодрать удавку. Я понимал, что счет идет уже на секунды, еще немного, и все будет в порядке, но…
Вероника!
Глупая безмозглая сучка!
Она следила за мной!
Она ударила меня!
Я пришел в себя от воя полицейской сирены. Меня схватили, привезли в полицейский участок, взяли отпечатки пальцев. Потом пришел врач, провел осмотр и что-то долго негромко говорил полицейскому – переводом здесь, как я успел заметить, никто себя не утруждает.
Потом меня посадили в машину с зарешеченным окном и куда-то повезли.
Мы едем уже очень долго. Тюрьма находится в другом городе?
Впрочем, я не вижу особых оснований для беспокойства. В любом случае мою причастность к смерти Дитриха еще надо доказать. Пока полиция может обвинить меня только в покушении на Наталию. И то – в покушении ли? Я могу попытаться тупо твердить, что это была шутка, меня неправильно поняли, поэтому все это полицейское маски-шоу нарушает мои права российского гражданина.
Ну вот, наконец, автомобиль притормаживает.
Странно – в окно я вижу только горы и море. Местность достаточно безлюдная. И страх вдруг стискивает сердце влажной ледяной когтистой лапой…
* * *
– Ну что, Лерик, как путевка? Сгорела? А у тебя, Светусик?
Сегодня мой последний день в «Long Beach». Из русских туристов «первой волны» остались только мы с девчонками.
После всего произошедшего Таня с Сашей и сыном, а также комплект толсто-лысых Сергеев предпочли плюнуть на все и вернуться в Москву. Судя по тому, что я слышала, они даже не просили, чтобы их переселили в другой отель, не настаивали на возврате денег. Просто поменяли билеты и улетели. Вероника тоже уехала, прислала эсэмэску, что добралась нормально. Дольше всех продержалась Ванесса – притихшая и грустная после всего произошедшего. Однако в театре, где она служит, заболела актриса, и женщине пришлось срочно прерывать отпуск и возвращаться в Москву. Так что Лерик и Светусик – вся моя компания. В отель приехало еще несколько русских пар – но знакомиться с ними у меня не возникает никакого желания.
– Да ну их, мужиков. – Лерик садится прямо на песок и протягивает ноги навстречу морским волнам. – Живая осталась – и то ладно. А мужики – козлы!
– Точно! – Светусик следует примеру подруги. Невольно ими любуюсь – все-таки ножки у обеих девчонок очень красивые. – Вот бывает мужик даже на вид приличный – а все равно козел. Как Андрей. Как он с нашим Натусиком отплясывал, крутил-вертел. А потом чуть колготками не придушил, скотина. Но вот интересно, неужели он бежать хотел? Совсем, что ли, не рубит? Куда бы он убежал от полиции?!
Я пожала плечами. Вероника говорила, что у мужа были проблемы с психикой, что он много пил, мешал алкоголь с антидепрессантами. Но, как мне кажется, Андрей все осознавал четко и действия свои планировал. Куда бежать в чужой стране без денег и документов? И Вероника не верит, что муж решился на побег. Правда, мне кажется, что желания искать правду и разбираться во всей этой сомнительной истории у нее не возникло. «Для него так лучше. Он все равно никогда не был и не смог бы быть счастливым. А там, говорят, всем хорошо», – сухо сказала она после того, как принесший страшную весть полицейский удалился.
Официальную трактовку ей озвучили такую: Андрей застрелен при попытке к бегству.
Мне кажется, Яковлев бежать не мог, с ним просто самостоятельно расправились, без суда и следствия. Или он кого-то здорово подсадил на коня, или просто с ним не захотели возиться.
У нас, насколько я знаю, такой самосуд с формулировкой «застрелен при попытке к бегству» практикуется, когда преступник – злодей в высшей степени, а доказательств вины – кот наплакал. Или когда по делу несколько человек проходят, доказательств нет – тогда один якобы погибает при попытке побега, и на него всех собак вешают, а подельники минимальные сроки получают. Но последнее, конечно, происходит, когда родственники кому надо как следует «откатят».
Не знаю, что там произошло в участке.
Не понимаю, какими соображениями руководствовались полицейские.
Не думаю, кто прав, не думаю, кто виноват.
Просто радуюсь тому, что я жива. Наслаждаюсь каждой минутой. Предвкушаю, что вот теперь я последний раз окунусь в море – а вечером уже будет Москва, и мои собаки, и муж, любимая моя костяная ножка. Уезжать не жалко. Во-первых, здесь все время творился какой-то бардак. Во-вторых, соскучилась по своим. В-третьих, погода портится. Вчера на море случился жуткий шторм, волны снесли даже несколько находящихся близко к берегу зонтиков. Сегодня море не такое буйное, но солнца не видно, небо затянуто свинцовыми тучами, из которых иногда проливаются тяжелые теплые капли.
Только бы в аэропорту все прошло нормально. Улететь вовремя, удачно добраться. Собак потискать. Мужа обнять. Вот чего хочу. И все это будет. Скоро!
– Натусик, пора. – Лера, нахмурившись, стягивает шорты. – Через пятнадцать минут уезжаем, а надо еще соль смыть и полотенце сдать.
Светик рывком снимает сарафан и бежит в холодные неприветливые волны.
Девчонки правы: напоследок надо искупнуться.
Только вот этот ветер…
Все, решилась. Сбросила одежду, сняла сланцы, обняв себя за плечи, ковыляю.
Не может быть…
Как здорово!
Вот оно, мое счастье!
Море напоследок решило меня порадовать!
Сначала я не поняла, что за странный предмет вынесло волной на берег. Потом подумала, что кто-то потерял украшение, и его оплели водоросли. А потом я просто его узнала.
Тот самый перстень.
Теперь он на моем пальце.
Соленая морская вода сделала его немного тусклым, но я думаю, что смогу вычистить украшение.
Главное – пройти досмотр в аэропорту. Впрочем, Таня права: кольца пассажиров вроде бы пристально не рассматривают…
В автобус, везущий нас в аэропорт, набилось слишком много туристов. Свете даже пришлось присесть Лере на колени. А еще говорят, что не бывает женской дружбы.
– Натусик, ты чего такая сияющая?
– Лерик, ты че, не понимаешь? Она представляет, как к своему мужику приедет и его сразу же оприходует.
У меня уже нет сил ни смеяться, ни обижаться. Я незаметно поглаживаю сумку и улыбаюсь. Не забыть бы перед прохождением контроля нагло надеть перстень на палец. А муж – легок на помине, звонит.
