— Ну-у, Петр Викторович, я тоже не из тех, кто позволит переступать грань, — мило улыбнувшись, возразила женщина.
— Плюсом к тевтонцу, еще и русская валькирия? О-о не-эт, это слишком даже для меня.
— Я гляжу репортеры здорово вас раззадорили. До сих пор успокоиться не можете
— Что есть, то есть, — наконец открывая дверь, согласился Петр.
Кесенних встретил его настороженным взглядом, но едва только рассмотрев, тут же покачал головой. Вот так сразу и не поймешь, то ли что-то осуждая, то ли наоборот, одобряя. А ведь ничего пока не знает. Да и знать-то там нечего. Обычная пресс-конференция в рекламных целях. Никаких скандалов или сенсаций.
— Здравствуйте, Отто Рудольфович, — поздоровался Пастухов.
— Здравствуй, Петр. Наконец-то. Что-то ты подзадержался, — произнес главный инженер, со своим неподражаемым акцентом.
— Так вышло, — жизнерадостно отмахнулся Пастухов.
— Но я надеюсь…
— Нет, нет, все просто замечательно, — успокоил Петр. — Не обошлось конечно без умников, каверзных и откровенно хамских вопросов. Но я вел себя достойно.
— Правда? — усомнился Кессених.
— Ну, почти, — вынужден был признать посетитель и по совместительству компаньон.
— Кто бы сомневался. Наверное опять указывал хамам на их место, — не сдержавшись, хохотнул инженер.
— Ну, я бы не сказал, что все было в столь уж вызывающей форме. Но-о…
— Но-о все же было, — закончил его мысль Отто Рудольфович.
— Так. Самую малость. Только ради порядка.
— Н-да.
— Да вы не переживайте. Они даже шум по этому поводу поднимать не станут.
— То-то и оно, что не станут. А нам бы лучше, чтобы вокруг автопробега было бы побольше шума. Я бы даже сказал, скандалов.
— Вы ли это, Отто Рудольфович.
— Понимаешь, Петр. Если вдруг мы проиграем… Словом, большой шум, нам пошел бы на пользу. Да и в случае выигрыша он не был бы лишним. Чем больше внимания приковано к нам, тем лучше для продаж. Популярность, пусть и дурная, это хорошая реклама. Кстати, ты сам утверждал это на примерах своего мира. Ну и я провел кое-какой анализ у нас. Все сходится в лучшем виде.
— Понял. Ну, извините, что никому не набил морду.
— Ничего. Надеюсь, взамен ты выиграешь гонку. Ш-шайсе. Мы должны ее выиграть. Ведь у нас все шансы.
— Выиграем, Отто Рудольфович. Даже не сомневайтесь. Я руль изгрызу, но приду первым.
— Я в тебе не сомневаюсь, — кивнув с самым серьезным видом ответил инженер.
В этот момент открылась дверь и в дверях появилась Александра.
— Разрешите, Отто Рудольфович? — поинтересовалась девушка, из вежливости оставаясь в дверях.
— Ну конечно, Александра Витальевна. Что за церемонии.
Действительно. Коль скоро Елена Олеговна не сбила на подлете к двери, в кабинет можно проходить смело. Но… Так уж сложилось, что этот немец у супругов пользовался безграничным уважением, и никто из них ни разу даже не подумал обозначить перед ним свое превосходство.
— Я так подозреваю, это опять мой дражайший супруг решил устроить внеочередное совещание в вашем кабинете. Словно у него нет своего угла, — произнесла Александра, проходя к столу, и устраиваясь на стуле с высокой спинкой.
— Угол есть. Но нет такого секретаря как Елена Олеговна. А значит, мне самому придется собирать вас в кучу. Прийти сюда и попросить об одолжении Елену Олеговну, куда проще.
— Ага, — понимающе кивнула Александра. — Можно только один вопрос?
— Пожалуйста, — великодушно разрешил Петр, подкрепив свои слова красноречивым жестом.
— А для чего мы телефонизировали весь завод? Не выходя из кабинета ты можешь разыскать даже последнего грузчика, не то что меня и Отто Рудольфовича.
— Бездушные железки, ни за что не заменят живого человека.
— Ой ли. А не ты ли все это организовал? — откинувшись на спинку стула, подбоченилась супруга.
— Я тут ни при чем. Это все мое навязчивое прошлое, которое никак не может меня отпустить. А сам я настолько проникся вашими реалиями, что стал ценить настоящее человеческое общение.
— Кхм, — нарочито, кашлянул Кессених. — Если вы не против, то давайте закончим с прелюдией. Итак, Петр?
— Что?
— Мы тебя очень внимательно слушаем, — поддержала инженера Александра.
— Ладно. Я тут подумал. Автопробег начнется через пару недель. И потом продлится может быть с месяц.
— Месяц? Петр, ты собрался состязаться на велосипедах? — искренне удивился Кессених.
— Это невозможно, — возразила Александра. — Он даже не состоит в обществе велосипедистов. Пе-отр, да у тебя вообще нет велосипеда, только мотоцикл. Это непростительное упущение.
— Ха-ха-ха. Очень смешно, — с нескрываемым сарказмом, произнес он. — Так вот. Я тут подумал, что пока меня не будет вам станет скучно, и вы впадете в меланхолию. Ну а чтобы этого не случилось…
— Хочешь что-то предложить? — став серьезным, поинтересовался Кессених.
— Хочу. Гонка, гонкой, но не следует забывать и о том, что наступать нам нужно широким фронтом.
— То есть то что мы сейчас работаем над гоночным автомобилем ты не воспринимаешь как атаку по широкому фронту, — подавшись вперед, удивилась Александра. А потом убежденно продолжила. — Сначала наши автомобили победят в автопробеге, явив надежность. Потом мы выступим на осенней гонке в Петрограде, и заткнем за пояс все эти паровые болиды, как их красочно называют журналисты. Выиграем здесь, потом Париж, Берлин, Лондон. Поговаривают о гонках в Америке. Уже вовсю проходят испытания двухтактные двигатели для велосипедов. Результаты просто замечательные. Еще немного и можно будет начинать продажи. И ты говоришь, что мы разворачиваем наступление не по всему фронту? — наконец возмущенно закончила она.
— Возможно. Но это на земле.
— …??? — Александра и Отто Рудольфович, переглянулись и с искренним недоумением посмотрели на Петра.
— А поконкретнее? — наконец поинтересовался Кессених.
— Думаю пришла пора ударить по небесам, — Петр решительно рубанул рукой воздух.
— Авиационный мотор? — нашлась Александра.
— Именно. Я конечно в них, можно сказать, ни ухом ни рылом. Но… По сути это тот же ДВС.
— Только условия совершенно отличные, от земной поверхности, — поправил Кессених.
— Понимаю, — соглашаясь кивнул Петр. — Но тут даже дрянной двигатель побьет паровик. Вы обратили внимание как летают самолеты? Взлет, посадка, плавность в маневрах. Элегантность бального танца. Вы слышали о Нестерове?
— Признаться нет, — посмотрев на Александру ответил инженер.
