Аманда сидела на холодной земле и ждала, взгляд ее ничего не выражал.
Я надела на нее чужой мундир – ночью становилось холодно, приближалась зима. Напоила водой, и, опираясь друг на друга, мы перешли границу.
Нет ничего романтичного в единении с природой: спать на холодной земле, постоянно мерзнуть и испытывать непреодолимое желание помыться. Мошки кусают, трава сырая, а если не туда наступишь, ноги окажутся по щиколотку в воде, хоть и место сухое. В лесу водятся змеи, встреча с ними не самое приятное приключение. А разжечь костер – до сих пор непосильная для меня задача.
– Ешь. – Я вложила в руки Аманды жестяную банку с тушеным мясом. Еле открыла; пока пыталась разрезать ножом крышку, сильно оцарапала руку, благо ирбис рядом.
– Не могу.
– Надо. – Я затолкала в нее полбанки. Вторую половину съела сама. Положила ее голову себе на грудь и ласково гладила по рыжим кудряшкам.
Мы нашли небольшое ущелье, немного поднялись в гору. Хотели, сколько сможем, подняться выше, чтобы посмотреть, в каком направлении двигается наше войско. Диких зверей я не опасалась – Серебряный поможет. Я боялась сейчас только за Аманду.
Это был срыв. Тяжелейший эмоциональный срыв.
– Где ты работала все это время?
– В Карлстаде. – Забавно, тот город, который я выдавала за свой.
Туда тоже привозили раненых из Мариестада, тех, кто мог доехать. Город был в глубине Норд-Адер – и Долматия, слава Святым, до них не дошла. Значит, она впервые на передовой.
– Ты оттуда? – неправильно истолковала она мою реакцию.
– Нет, Солнышко, – она и была маленькое рыжее солнышко, – я родом из Лосса, это в Сид-Адер. – Я хотела вывести ее из этого состояния, встряхнуть, перевести мысли в другое русло – удалось.
– Как Лосс? Ты чистокровная северянка! – Она даже привстала, и теперь я видела широко открытые голубые глаза, чуть ниже уровня моего лица.
– Нет, – я засмеялась, – у меня отец северянин, и то, насколько я знаю, по матери.
– Расскажи мне. – Она села рядом и подтянула ноги к подбородку.
– Кто бы мне рассказал. – Я усмехнулась. – Мою маму зовут Анжелин Дюран Белами, – начала я.
– Но ведь герцог был женат на такессийке? – вскинулась Аманда.
– А она и не была его женой, она его кузина. – Ее глаза стали еще больше. Наконец в них зажглась жизнь, чувства к собственным родственникам – это у нас семейное.
– Ты знала?
– Нет, узнала за несколько дней до начала войны. Я была уверена, что маму зовут Аделин. Она почти не поменяла имя. Даже странно, почему они с отцом жили под этой фамилией, – горько рассмеялась, – я ведь даже не знаю настоящую фамилию папы.
– Подожди, но ведь твой отец – премьер-министр?
– Я всю жизнь считала отцом другого человека.
– Но если ты из Сид-Адер, почему поехала на северный фронт?
– Потому, что перед отъездом из Лосс у меня произошел конфликт с герцогом и его сыном. Я поменяла документы на новое имя уже в столице. А родители уехали в Норд-Адер.
– Как же тогда тебя зовут на самом деле?
– Меланика, – уверенно ответила я, – а звали Мелисент. Мелисент Дюран.
Ночью были заморозки, и Серебряный согревал нас своим теплом. Аманда, увидев утром изморозь на траве, долго удивлялась, что это за ущелье такое? Может быть, там растет особый минерал, выделяющий тепло? А этот самый минерал вел нас на вершину горы.
Небольшой отряд долматцев заметили слишком поздно. Наверное, это были разведчики. Потому что большое войско не заметить нельзя. Вышли прямо перед ними – Серебряный не успел остановить. Резко побежали обратно, чуть впереди я заметила небольшую площадку на возвышении. Может быть, удастся спрятаться в ущелье?
Мы поднялись – никакого ущелья не было. Взялись за руки – сердце замерло. Дикая, холодная красота скалистой местности, у подножия кустарники, а наверху – снежные шапки, от которых, распадаясь на все цвета спектра, отражается свет.
Волшебство!
А сзади догоняют. Но мы больше не боимся, мы почти богини сейчас. Перепачканные мордашки, исцарапанные руки. Солнце и Луна, спустившиеся на землю посмотреть: «Что там у вас?»
Голубые глаза смотрят прямо, зеленые – даже надменно, рыжие волосы Аманды и мои – платиновые – смешались, мы прижались друг к другу и приготовились. Я смотрела на лица, искаженные злобой, которые становились все ближе. Они не стреляли, ждали чего-то. Нет, не ждали. Насилие – та же часть войны…
Их было около десяти человек, не человек – врагов. Они шли к нам, полностью уверенные в своей победе. Предвкушение от мучений будущих жертв – вот что они испытывали. Серебряный встал рядом, а потом Аманда сжала мою руку: со всех сторон спускались ирбисы, около тридцати взрослых особей.
Долматцев не стало за считаные секунды, они даже не успели сообразить, что произошло. Смерть на войне редко здоровается – раз, и ты уже у нее в гостях.
Животные медленно окружили нас со всех сторон, Аманда задрожала.
– Не бойся, это ко мне, – с какой-то сумасшедшей радостью сообщила я и обняла одного из самых крупных котов.
– А мне можно? – робко спросила девушка.
– Можно, ты же со мной.
Мы смеялись, хохотали как безумные.
Две глупые девчонки – живое свидетельство легенд.
Только в легенде о святом Франциске были волки.
Глава 3
– Ника, – Аманда положила руку мне на плечо.
Она тихонько погладила одного из ирбисов, под моим присмотром, а потом встала рядышком – ждала, пока я не отблагодарю каждого.
– Да?
– Здесь чужие.
Голос ее был встревожен. Я повернулась, кошки, которые вальяжно развалились на земле, будто действительно были домашними, поднялись вместе со мной.
Такессийцы, небольшой отряд, может быть, семь или восемь человек, стояли напротив. Я ожидала чего угодно, от выстрела в упор до многочисленных допросов. Но они медленно, как если бы вдруг перестали слушаться ноги, встали на колени.
– Чего это они?
– Не имею понятия, массовый психоз?
– Скажи им что-нибудь, я не знаю, – шикнула на меня Аманда, при этом она пыталась доброжелательно, как ей казалось самой, улыбнуться.
– Что я им скажу? «Встаньте, дети мои?»
– Хотя бы. Если ты их так впечатлила, может быть, скажут, в какой стороне наши?
Попробовать можно.
Откашлялась:
– Доблестные защитники Такессийского королевства! Не будете ли вы столь любезны сообщить мне и моей подруге, в какую сторону направились регулярные войска Саомара?
