— Хорошо, Кора, проводи его ко мне.
Секретарша бросила на подругу быстрый озабоченный взгляд.
— Как скажешь. Если что, я буду рядом, — многозначительно добавила она и направилась к двери.
Лишь тогда Каролина позволила себе перевести дыхание, пытаясь успокоиться.
Чепуха, твердила она себе, это просто нервы. В конце концов, прошлой ночью страсть охватила их обоих неожиданно, словно ураган, которому невозможно было сопротивляться. Берт был нежен и в то же время пылок и властен. Да нет же, глупо ждать беды. Тем более после того, как он довез ее до дома и так нежно поцеловал на прощание, а его янтарные глаза сияли, обещая так много… Нет, все хорошо.
Или все же?..
Минуту назад Каролину мучила неловкость, которая всегда возникает после первой ночи, проведенной с мужчиной. Утром она пришла в офис, собрав все мужество при мысли, что увидит Берта, и приготовилась вести себя как ни в чем не бывало, чтобы сотрудники ничего не заподозрили, или, наоборот, наплевать на все предосторожности. Все зависело от того, как поведет себя Берт.
Но он попросту не появился в офисе, ни с утра, ни к обеду, и Каролина решила, что, быть может, не она одна страшится их встречи при трезвом и холодном свете дня.
И вот теперь…
Дверь открылась, и Кора украдкой глянула на подругу. В ее взгляде было столько тревоги, что Каролина оцепенела, чувствуя, как по спине ползет неприятный холодок.
Она и не подозревала, что этим утром проницательная секретарша вмиг разглядела, каким тихим счастьем лучатся глаза ее работодательницы. Этот внутренний свет мог означать лишь одно, и Кора от души обрадовалась. Такая женщина, как Каролина, заслужила право на большую, настоящую любовь. И вот — на тебе… Пухленькая секретарша посторонилась, пропуская в кабинет Берта Гила.
С той минуты, как он вошел в приемную и официальным тоном потребовал немедленной встречи с «владелицей фирмы», Кора почуяла беду. И сейчас, глядя на его каменный профиль, крепко сжатые губы и жесткий взгляд из-под полуопущенных век, она похолодела от страха и, пятясь, торопливо вышла в приемную.
Долгое время они молча смотрели друг на друга: Каролина, оцепенело сидящая за столом, и Гилберт, размеренно сжимавший и разжимавший кулаки.
— Берт, — сказала она наконец чуть дрогнувшим голосом, — что случилось? Если ты сожалеешь о том, что произошло вчера…
Гилберт на миг закрыл глаза. Господи, как она испугана… и все же держит себя в руках. Это было невыносимо. Нет! — сказал он себе. Один раз эта женщина уже обвела его вокруг пальца. Больше он такого не допустит.
— Можешь больше не притворяться, — отрывисто бросил он. — Я пришел по делу. — И, подойдя ближе, со стуком швырнул на стол свой кейс.
Каролина вскочила, недоуменно глядя на него. Ее дымчато-зеленые глаза стали почти серыми от отчаяния.
— Притворяться? Что ты хочешь этим сказать? — Голос ее зазвенел от тревоги, но в нем таилась и тень вызова. Что бы ни произошло между ними, Берт не имел права так с ней обходиться.
Гилберт судорожно сглотнул. Каролина была прекрасна, словно разъяренная тигрица. И вдруг его словно громом поразила ужасная мысль. Она же до сих пор не знает, кто он такой на самом деле!
Значит, минувшая ночь не была притворством. А это еще хуже. В сотню, в тысячу раз хуже. Гилберт Льюис наконец нашел женщину, о которой так долго грезил. Но грезы обернулись кошмаром.
Онемевшими, непослушными пальцами он возился с замком кейса.
Просто покончи с этим, и все, твердил голос разума, в то время как сердце кричало от боли. Но Гилберт не стал его слушать. Ругнувшись шепотом, он извлек наконец толстый, оплетенный в кожу том.
Всего час назад Гилберт получил привезенные из Англии журналы отца. Выбрав один из них, он оставил эксперта-графолога в отеле сличать образцы почерка, а второй взял с собой.
Сейчас он швырнул этот журнал на стол, словно дуэльную перчатку.
Каролина с трудом оторвала взгляд от его бледного, пугающе бесстрастного лица и посмотрела на толстый том.
— Что это?
— Открой на заложенной странице, — ледяным тоном велел ей Гилберт.
Лишь сейчас Каролина заметила торчащую из толстого тома закладку. Она медленно подтянула журнал к себе и открыла, подчиняясь приказу Гилберта. Сердце ее отчего-то гулко и страшно застучало. Она ожидала увидеть печатный текст, но вместо этого взгляду ее предстали графы, заполненные аккуратным, четким, убористым почерком.
Каролина непонимающе воззрилась на этот совершенно незнакомый почерк, и этот взгляд оказался последней каплей, переполнившей чашу терпения Гилберта. Перед ним стояла преступница, которую ждало наказание по заслугам, и он должен бы ликовать, а не терзаться!
— Читай! — рявкнул он и наклонился, ткнув пальцем в нужный абзац. При этом движении медно-рыжая прядь волос соскользнула на его высокий лоб, и Каролина уловила знакомый хвойный аромат. Как же ей хотелось дотронуться до него… — Читай здесь, — охрипшим голосом приказал Гилберт. — Это описание тебе ничего не напоминает?
Каролина содрогнулась. Показалось ей или вправду в янтарных его глазах горела ненависть?
Она уставилась на журнал, безуспешно пытаясь собраться с мыслями. Что, черт побери, происходит? Девушка торопливо пробежала глазами рукописный текст. Она разбиралась в селекции куда хуже, чем отец или Питер, но за последние несколько лет узнала об орхидеях столько, что вполне понимала смысл прочитанного.
Неизвестный селекционер проделал гигантскую работу… Глаза девушки широко раскрылись, когда она дошла до места, указанного Гилбертом. Описание гибрида пятого поколения.
Желто-бурые боковые лепестки. Темно-коричневый ствол. На лабеллуме — черные пятнышки.
— Это же орхидея, которую вывел мой отец! — воскликнула Каролина. — Но почерк не его! — Она подняла глаза, и Гилберт увидел, как от ее лица разом отхлынула кровь.
Черт возьми, до чего же хорошая актриса! Он и забыл, как она умеет притворяться. Если б не этот конверт с запиской анонимного доброжелателя…
— Нет, — сказал он жестко, — этот гибрид создан почти десять лет назад. Моим отцом.
Каролина растерянно моргнула, не в силах осознать значения сказанных им слов. Она вновь перечитала записи.
— Но это, наверное, какая-то ошибка. Мой отец вырастил эту орхидею…
— Он украл ее, — сурово поправил Гилберт. — У моего отца. А теперь я хочу вернуть ее, — прибавил он, выплюнув последнее слово.
Но еще сильнее я хочу вернуть тебя, подумал он. Вернуть жаркие объятия минувшей ночи и неотъемлемое право любить ту, которую выбрал.
Вот только этого права у него не было.
Каролина потрясенно смотрела на Гилберта. Украл? Ее отец? Она помотала головой, не столько отрицая обвинение, сколько пытаясь привести в порядок свои мысли. Коварная судьба в один миг швырнула ее в самую гущу схватки, противником в которой оказался тот, кто был так любим.