Впрочем, Дин и Пейтон вскоре сравняли счет: с каждым штрафным глотком я все больше промазывала. Дин с Пейтоном все-таки нас обошли, и я собралась вернуться в кухню, но Лиам сказал, что у него на родине настоящие спортсмены допивают «штрафную». Я послушно взяла свой стакан и медленно, мелкими глотками, выпила все до капли.
– Ни фига себе! – Дин громко зааплодировал. Колючий осенний ветер подхватил его слова и унес в сторону, но я расслышала: – Впервые вижу, чтобы девчонка так присосалась!
От этой фразы я опьянела еще сильней, как от пятерки по английскому, как, спустя много лет, – от собственного кабинета на вершине стеклянного улья. «А вашим жалким вешалкам – Оливии с Хилари – слабо», – ухмыляясь, подумала я и снова уютно устроилась под мышкой у Лиама, привалившись к нему всем телом.
– Полегче, – пошатнувшись, рассмеялся он.
Потом мы, скрестив ноги по-турецки, расселись на полу вокруг кофейного столика в гостиной и снова бросали четвертаки в стаканы. Когда настал мой черед пить «штрафную», мне в горло полился обжигающий виски. Дин отмочил анекдот, и я грохнулась на пол от смеха. Лиам, нет, кажется, Пейтон, помог мне встать. «Ну, с тебя хватит, Тиф», – сказал он, но я посмотрела сквозь него, ища глазами Лиама. Мне нужен был только Лиам.
– Ничего ей не будет, – буркнул Дин, разливая виски по стаканам.
Кто-то обозвал Пейтона слабаком.
– Да ты посмотри на нее, – сказал Пейтон. – Я не буду пользоваться ее состоянием.
Вероятно, как раз тогда я отключилась. Очухалась я на полу в комнате для гостей. Сбоку валялась моя спортивная сумка. Застонав, я изогнула шею, и парень, лежавший между моих ног – Пейтон, – тоже приподнял голову. Он погладил меня по бедру и снова занялся тем, что, как ему казалось, доставляло мне столько удовольствия. Я ничего не чувствовала… я была в полуобморочном состоянии.
В коридоре послышалась возня. В приоткрытую дверь просунулась голова и зашикала на Пейтона. Я даже не прикрылась – настолько обессилела.
– Сейчас кончу, – огрызнулся Пейтон. Голова хохотнула, и дверь захлопнулась.
– Мне надо идти. – Между моими расставленными ногами замаячило лицо Пейтона. – Давай как-нибудь еще встретимся, ладно? – сказал он.
Меня сморило… я снова отключилась.
Позже я очнулась от собственных жалобных стонов. Разлепив веки, я поняла, почему так больно. Лиам. Это был он. Его лицо, искаженное гримасой, нависло прямо надо мной, он весь напрягся, с бешеной силой прижимаясь ко мне бедрами.
Позже я согнулась над унитазом в ванной комнате. Кафель на полу холодил колени. Меня рвало кровью? Откуда в унитазе кровь?
Спустя несколько месяцев, когда я перестала себя обманывать и признала, что со мной произошло именно то, чем все мамы пугают своих дочерей, я проехала свою остановку и вышла на конечной, в Филадельфии. С вокзала я позвонила в школу.
– Миссис Стерн! Я уснула в поезде, проехала свою остановку и очнулась в Филадельфии!
– Господи боже мой, – прохрипела в трубку бессменная секретарша директора и заядлая курильщица. – С тобой ничего не случилось?
– Все в порядке, но я пропущу первых два урока, – ответила я.
Миссис Стерн так разволновалась, что стало ясно – она ничего не заподозрила. Поэтому вместо того, чтобы сейчас же отправиться обратно в Мейн-Лайн, я немного побродила вокруг вокзала. Вскоре я наткнулась на китайскую столовую. На часах не было еще и десяти, но я не устояла перед видом лотка, до краев наполненного аппетитным мясом с овощами. Вооружившись пластмассовой вилкой, я принялась за еду и тут же поперхнулась какой-то мерзкой соленой гадостью.
Точно такой же, как в ту ночь, когда в рот полилось что-то горькое и тошнотворное, а над ухом кто-то удовлетворенно застонал.
Утром я очнулась на постели в незнакомой комнате, пронизанной солнечными лучами. В теплом и ласковом дневном свете ночная трагедия казалась далекой и нереальной.
За спиной кто-то шевельнулся. Не оборачиваясь, я взмолилась, чтобы это был Лиам. Но уж кого я вовсе не ожидала увидеть, так это Дина. Он был без футболки, и меня чуть не стошнило на его голый торс.
Он замычал и растер лицо.
– Ты как, Финни? – прогундел он, привстав на локоть и с любопытством взирая на меня. – Потому что я в говно.
До меня дошло, что на мне одна только майка. Я рывком села на постели, рванув на себя одеяло.
– Ты не знаешь, где мои трусы? – спросила я, оглядывая комнату.
– Никто не знает! – заржал Дин. – Ты полночи без трусов бегала!
Дин изобразил происшедшее в комическом свете, как один из приколов, которыми запомнится эта улетная вечеринка. Один из пацанов, с азартом пересказывал Дин, вдруг среди ночи заявил, что едет домой, а утром его обнаружили в машине перед гаражом – чувак уснул за рулем, даже не вставив ключ зажигания. А другой забыл положить ветчину на бутерброд и жевал пустой хлеб с майонезом. Ржака, да? А Тифани так развезло, что она полночи расхаживала по дому без трусов!
Пока я спала, моя жизнь круто изменилась, однако Дин взирал на меня с таким видом, будто мы с ним заодно. Принять его версию событий вместо моей было так соблазнительно, что я не устояла… ведь правда была чудовищной.
Дин выдал мне полотенце и показал, как пройти в комнату для гостей. Там, на полу возле комода, валялись мои огромные трусы, скомканные в шарик. Я подняла их и сунула в сумку, не обращая внимания на кровавые пятна.
Глава 5
– Что, никто не хочет? – Главный редактор «Женского», держа в руках поднос с миндальными пирожными, медленно обошла красиво исхудавших подчиненных, настойчиво, но безуспешно предлагая попробовать угощение.
– Мне нельзя сахар, – сказала я в свое оправдание.
Пенелопа «Лоло» Винсент со звоном поставила поднос на стол и плюхнулась в кресло. Снисходительно взмахнув в мою сторону пальцами с багрово-красными ногтями, она бросила:
– Ах да. У тебя же свадьба.
– Ну ладно, придется мне! – вызвалась Ариэль Фергюсон, ответственный редактор, очень милая девушка в платье сорок второго размера, наивная, как трехлетний ребенок. Она стянула ядовито-розовое пирожное с подноса. Господи, Ариэль, мысленно вздохнула я, это ведь для тех, кого Лоло хочет спасти от анорексии.
Лоло с ужасом наблюдала, как Ариэль старательно пережевывает двести пустых калорий. Все затаили дыхание, с тревогой поглядывая на нее.
– Объедение, – улыбнулась Ариэль.
– Та-а-ак! – клекотнула Лоло, как растревоженная мать-орлица. – Начнем. Что вы мне приготовили? – Она всадила в пол длиннющую шпильку своих плетеных сандалий и повернулась в кресле ровно на полдюйма, взяв Элеонор под прицел. – Такерман, начинай.
Элеонор изящным жестом откинула белокурые волосы с плеч.
