– Всегда рад помочь, брат, – ответил генерал и вышел.
Аэлина смотрела на обоих и хмурилась.
– Ну что? – не выдержал Рован.
– Раненый, ты становишься удивительно любезным.
Ровану было тяжело видеть слезы в ее глазах. В ином месте, где магия не подавлена, Аэлина испепелила бы этих ведьм.
– Вымойся ты! – рявкнул он. – Я не буду спать рядом с тобой, пока не смоешь с себя всю ведьмину кровь.
Аэлина пригляделась к своим ногтям. Там еще оставались следы грязи и голубой крови.
– Странно. Я уже раз десять руки мыла.
Она встала.
– Ну скажи, зачем ты ее спасла?
Аэлина провела рукой по волосам. Рован только сейчас заметил у нее повязку на левой руке. Он не помнил, чтобы ее ранили. Ровану отчаянно захотелось притянуть Аэлину к себе и внимательно осмотреть рану.
– Видишь ли, та ведьма с золотистыми волосами, Астерина… Она выкрикнула имя Маноны… совсем как я – твое.
Рован замер. Его королева смотрела в пол, словно вспоминая поединок с Маноной.
– Как я могла убить Манону, если для Астерины она – целый мир? Даже если она мой враг. – Она пожала плечами. – Я думала, что ты умираешь. Из чувства мести позволить умереть и ей… мелко это как-то. И потом… – Аэлина усмехнулась. – Она потрясающе сражалась. Мне стало обидно, если она упадет и разобьется в этом дурацком ущелье.
Рован улыбнулся. Он впитывал облик своей королевы – бледной, уставшей, в грязной одежде и со следами поединка. Но она стояла, расправив плечи, с гордо поднятой головой.
– Я горжусь, что служу тебе, – прошептал он.
Ее губы дрогнули, глаза блеснули серебром.
– Знаю.
– Ты выглядишь как кусок дерьма, – заявила Лисандра.
Вспомнив, что рядом стоит Венга и во все глаза смотрит на нее, куртизанка осеклась:
– Прошу прощения.
Венга расправила салфетку на коленях. Ни дать ни взять – маленькая королева.
– Ты не велела мне изъясняться такими словами, а сама их произносишь.
Аэлина прикусила губу, чтобы не расхохотаться.
– Мне можно, – сказала Лисандра. – Во-первых, я старше, а во-вторых, я знаю, когда такие слова лучше передают смысл. А сейчас наша дорогая подруга действительно похожа на кусок дерьма.
Венга посмотрела на Аэлину. Утреннее солнце красиво подсвечивало ее рыжие, с золотистым отливом волосы.
– Если уж на то пошло, ты, Лисандра, по утрам выглядишь еще хуже.
– Осторожнее, Лисандра! – Аэлина едва подавляла смех. – С таким чертенком нужно выбирать выражения.
Лисандра хмуро поглядела на свою подопечную:
– Если ты, радость моя, полностью освободила наши тарелки от излишков пирога, будь так любезна и поднимись на крышу. Эдион и Рован заждались утренней порции мучений.
Девчонка озорно блеснула глазами и молча пошла к двери. Убедившись, что Венга действительно отправилась наверх, Аэлина вернулась на место.
– Еще через пару лет только успевай поворачиваться.
– Думаешь, я не знаю? – вздохнула Лисандра. – Одиннадцать лет, а уже законченная тиранка. Каждый день – сотни «почему». Никогда не скажет: «Не буду это делать, и все». Знаешь, как она выражается? «Я бы предпочла этого не делать». Нравится? «Знаешь, Лисандра, твой совет не кажется мне достаточно разумным».
– Возможно, и тиранка. Но в храбрости ей не откажешь, – сказала Аэлина. – Немногие в ее возрасте сделали бы то, что сделала она ради твоего спасения.
Припухлости на лице Лисандры исчезли, однако царапины так быстро исчезнуть не могли. А ссадина над верхней губой оставалась противного ярко-красного цвета.
– И немногие в твоем возрасте стали бы зубами и когтями драться ради спасения чужого ребенка, – добавила Аэлина.
Лисандра разглядывала крошки на столе.
– Прости, что так получилось, – сказала Аэлина. – Даже если это и «подарок» от покойного Аробинна. Прости.
– Ты отправилась меня спасать, – едва слышно прошептала Лисандра. – Вы все… рисковали жизнью ради меня.
Она успела рассказать Шаолу и Несарине о подземной тюрьме, где провела ночь. Повстанцы уже прочесывали туннели, разыскивая это место. Сообщить какие-либо подробности Лисандра не могла: ей вскоре завязали глаза и заткнули рот. Больше всего она боялась, что ей наденут черное кольцо из Камня Вэрда. Лисандра призналась, что этот кошмар будет еще долго преследовать ее во сне.
– Неужели ты думала, что мы тебя не спасем?
– Кроме Саэма и Сэльва, у меня и друзей-то не было. Большинство видели во мне лишь шлюху. Попользовались и забыли. Даже Карисса, зная, что я приношу ей ощутимый доход, не вступилась за меня.
– Я кое-что предприняла на этот счет.
– Что? – насторожилась Лисандра.
Аэлина вынула из кармана сложенный лист плотной бумаги:
– Это для тебя. И для Венги.
– Нам не нужно… – Лисандра замолчала, увидев на печати черную змею. Печать Кариссы. – Что там?
– Открой и прочти.
Глядя то на бумагу, то на Аэлину, Лисандра сломала печать, развернула лист и начала читать вслух:
– «Я, Карисса Дювенса, настоящим заявляю, что все долги…»
Бумага задрожала в ее руках.
– «Все долги Лисандры и Венги полностью мне выплачены. Они могут в любое удобное для них время получить метку освобождения».
Бумага шлепнулась на стол. У Лисандры опустились руки. Она смотрела на Аэлину. Аэлина знала, что́ будет дальше, поскольку у нее самой уже щипало глаза.
– Самое жуткое – ты даже когда ревешь, остаешься чертовски красивой.
– Ты хоть знаешь, сколько денег…
– А ты думаешь, я бы оставила вас в рабстве у Кариссы?
– Аэлина… у меня нет слов. Я не знаю, как тебя благодарить.
– Это и не нужно.
Лисандра разрыдалась.
– Ты меня прости. Может, я нарушила твои планы? – спросила Аэлина. – Может, ты собиралась еще десять лет гордо и благородно страдать?
Лисандра заревела еще громче.
– Ты должна понимать. Не могла я уехать из этого паршивого города, оставив тебя…
– Помолчи, Аэлина, – всхлипывала Лисандра. – Помолчи.
Она отняла руки. Теперь ее лицо снова было припухлым и красным.
– Хвала богам, я хотя бы в одном ошиблась, – вздохнула Аэлина. – Оказывается, ты умеешь не быть чертовски красивой, когда ревешь.
Лисандру качнуло в другую сторону. Теперь она безудержно хохотала.
Манона и Астерина провели в горах весь день и остались ночевать. Им удалось поймать пару горных коз для себя и драконов. Когда стемнело, ведьмы жарили на костре козье мясо и обсуждали все подробности задуманного Маноной.
