Смертельно бледный возница торопливо кивал.
Аэлина распахнула дверцу коляски.
– Вылезай! – велела она девчонке. – Обе пойдете со мной.
– Венга могла бы подождать и здесь, – шепотом возразила Лисандра.
Аэлина обернулась к ней, сдула дождевую воду с губ.
– Если ты думаешь, что я оставлю ребенка в наемной коляске, под дождем и в таком месте, можешь возвращаться в гадюшник, откуда приехала.
Аэлина снова просунула голову в дверцу:
– Вылезай, красавица. Я не кусаюсь.
Похоже, Венга только и ждала этого подтверждения. Она протянула Аэлине свою худенькую, фарфоровой белизны ручку и выбралась из коляски. Ей было не больше одиннадцати. Ладное сложение, золотистые, с медном отливом волосы, убранные в косу, и желтые глаза, с некоторым испугом глядящие на мокрую от дождя улицу и взрослых. Венга могла бы вырасти в красивую женщину – если бы не глубокие зигзагообразные шрамы на щеках. Вот почему на внутренней части ее левого запястья стояло отвратительное клеймо. Венга была ученицей Кариссы, но с нею что-то случилось, и она сделалась непригодной для ремесла куртизанки.
Аэлина подмигнула Венге и заговорщически прошептала:
– По-моему, мы с тобой найдем общий язык.
В гостиной было душно. Аэлина открыла все окна, чтобы наполнить помещение прохладным воздухом. К счастью, пока они находились на улице, их никто, кроме возницы, не видел. Но даже если Лисандра действительно приехала сюда по своей инициативе, Аробинн все равно так или иначе узнает о ее визите.
Аэлина улыбнулась изуродованной Венге и указала на кресло возле окна:
– Я люблю здесь сидеть, когда дует свежий ветер. Надеюсь, читать ты умеешь. Пожалуй, у меня найдется пара книг, которые тебе понравятся. Или же, – она махнула в сторону кухни, – можешь пойти и чем-нибудь полакомиться. Например, пирогом с черникой.
Лисандра почему-то сжалась, но Аэлине сейчас было плевать на свою давнюю противницу.
– Венга, выбор за тобой, – сказала она девчонке.
Насколько помнила Аэлина, Карисса не баловала своих учениц. А таким, как Венга, вообще могли доставаться только объедки. Глаза Лисандры потеплели.
– Если можно, лучше пирог, – едва слышно ответила Венга.
Через мгновение ее уже не было. Смышленая девочка. Понимает, что взрослым нужно поговорить.
Продолжая думать о Венге, Аэлина сняла промокший плащ и уголком, который чудом остался сухим, вытерла лицо. Держа левую руку так, чтобы в любой момент нажать пружину и выдвинуть кинжал, Аэлина указала Лисандре на диван у камина:
– Садись.
К ее удивлению, Лисандра послушно села, спросив при этом:
– А иначе ты снова станешь угрожать мне убийством?
– Я не угрожаю. Только обещаю.
– Слушай, мы же с тобой уже не девчонки. Ну как я могу принимать твои слова всерьез?
– Помнится, когда я метнула в тебя кинжал, ты приняла это более чем всерьез.
Лисандра улыбнулась уголками рта:
– Ты промахнулась.
Промахнулась, но ухо Лисандре все же оцарапала. Наверное, потом этот кинжал ей не раз снился.
Однако Лисандра права: они уже не девчонки.
– А блондинкой ты мне нравилась больше, – сказала куртизанка, оглядывая крашеные волосы Аэлины.
– Мне понравилось бы больше, если бы ты прямо сейчас убралась из моего дома, однако ты вряд ли доставишь мне такое удовольствие.
Аэлина взглянула вниз. Коляска послушно стояла на месте.
– Неужели у Аробинна не нашлось для тебя кареты? Я думала, он тебе щедро платит.
Лисандра взмахнула рукой. В сумраке гостиной неярко блеснул золотой браслет. Он едва закрывал татуировку на левом запястье куртизанки. Издали рисунок напоминал змею.
– Я сама отказалась от его кареты. Посчитала это дурным тоном.
«Поздно говорить о хороших манерах», – подумала Аэлина.
– Значит, это он тебя послал. И о чем же он хотел меня предупредить?
– Я должна рассказать тебе о его замыслах. Нынче Аробинн не доверяет посыльным. Но предупреждение не от него. От меня.
Вранье от начала и до конца. Аэлина была в этом почти уверена. Но эта татуировка с эмблемой заведения Кариссы… Такое «украшение» получала каждая девчонка, которую продавали в публичный дом. Венга, лакомящаяся пирогом, возница на улице. Если сейчас прикончить Лисандру, ее собственная жизнь чрезвычайно осложнится. Но от одного вида этой поганой татуировки Аэлину подмывало схватиться за кинжал.
Меч для такого дела не годится. Аэлине хотелось склониться над жертвой, ощутить у себя на лице ее последнее дыхание.
– Почему у тебя на запястье до сих пор красуется тавро Кариссы? – совсем тихо спросила Аэлина.
Помнится, Нехемия предупреждала ее: Аркеру доверять нельзя. Принцесса не написала это в открытую. Нехемия нарисовала змею. А другим, у кого такая же татуировка, можно доверять? Прежняя Лисандра была двуликой, лживой и коварной. И это еще самые пристойные выражения.
Лисандра хмуро посмотрела на татуировку:
– Ее нам снимают, только когда мы полностью расплатимся с долгами.
– Когда я в последний раз видела, как ты трясла своими прелестями, мне казалось: еще несколько недель – и ты заплатишь все долги.
Аробинн тогда заплатил кругленькую сумму за ее смотрины. Настолько кругленькую, что Карисса должна была бы сразу отпустить Лисандру на свободу.
– Тебе мешает моя татуировка?
– Такая же была у двуногого куска дерьма по имени Аркер Фэнн.
Тот ведь тоже происходил из гнезда Кариссы. Кто знает, чем еще занимались питомцы этой дамы, помимо постельных услад?
– Аркер мертв, – сказала Лисандра, выдерживая ее взгляд.
– Конечно, – улыбнулась Аэлина. – Я собственной рукой оборвала его никчемную жизнь.
Лисандра уперлась в спинку дивана.
– Ты, – прошептала она, резко мотнув головой. – Вот и хорошо. Ты правильно сделала, убив его. Таким свиньям нельзя давать жить. Только и греб под себя.
Возможно, и эти слова – вранье, чтобы расположить к себе Аэлину.
– Вот что, Лисандра. Выкладывай замысел Аробинна и двигай в обратный путь.
Чувственные губы Лисандры вытянулись в тонкую линию. Но она совладала с собой и достаточно толково изложила, как Аробинн собирался освобождать Эдиона.
По правде говоря, замысел был великолепен. Умный, смелый и не лишенный драматизма. Если адарланский король собирался превратить казнь Эдиона в спектакль, то освобождение Волка Севера тоже станет спектаклем. Но передавать свой замысел через Лисандру, которая вполне могла ее предать или свидетельствовать против нее… Еще одно напоминание о том, какая участь ждет Эдиона, если Аробинн решит превратить жизнь Аэлины в кромешный ад.
