Танцовщицы посыпали пол черным порошком. Наверное, порошок символизировал пепел умерших. Одна за другой они подбегали к возвышению и кланялись королю и принцу.
Пора начинать. Король отвлекся на караульного: тот принялся что-то шептать ему на ухо. Принц со скучающим видом следил за танцовщицами. Королева болтала с очередной придворной дамой, обласканной ее вниманием.
Толпа гостей хлопала танцовщицам, подбадривая их возгласами. «Ишь как разоделись», – с неприязнью подумал Эдион. За все эти шелка, золото и бриллианты было заплачено кровью бесчисленных жертв, в том числе и его сограждан.
Среди танцовщиц он вдруг заметил ту, чьи движения не отличались такой же слаженностью и отточенностью, как у остальных. Должно быть, новенькая, которая много не умеет. Возможно, Эдион забыл бы о ней, но… Ростом она превосходила других танцовщиц. Она была крупнее, шире в плечах, фигуристее. И двигалась тяжелее, словно невидимые нити тянули ее к земле. Луч солнца, упавший на нее, пробился сквозь кружева рукавов и спины. А на спине сквозь толстый слой грима проступали темные узоры татуировки.
Для танцовщиц такого уровня, часто приглашаемых на королевские празднества, татуировки были недопустимы и немыслимы.
Прежде чем Эдион успел все это обдумать, странную танцовщицу загородила небольшая толпа придворных дам в вычурных бальных платьях. Последнее, что он видел, – танцовщица с татуировкой исчезла за занавеской, скрывавшей дверь бокового выхода. Она глуповато улыбалась караульным. Со стороны могло показаться, что она заблудилась.
Но через минуту странная танцовщица появилась снова. Теперь Эдион узнал ее лишь по росту и фигуре. Грима как не бывало. Пропал и шелковый танцевальный костюм с широким тюлевым подолом.
Нет, не пропал. Когда танцовщица вернулась в зал, караульные даже не взглянули на нее. Танцевальный костюм, вывернутый наизнанку, превратился в плащ с капюшоном, из-под которого выбивались темно-рыжие волосы. Она двигалась, как подвыпивший франт, красующийся перед дамами.
Танцовщица приближалась к эшафоту.
Остальные танцовщицы по-прежнему кружились, усыпая мраморный пол черным порошком. Получалось даже красиво: черные узоры на сверкающем мраморе.
Караульные словно не видели, как преобразившаяся танцовщица приближается к эшафоту. Но ее заметил кто-то из придворных и окликнул мужским именем. Танцовщица обернулась и приветливо махнула рукой.
Она не только сменила облик. Она и сама изменилась.
Шаг. Еще шаг. Роль подгулявшего придворного давалась ей намного лучше, чем танец. Музыка оркестра, разместившегося на галерее, становилась все быстрее и громче, приближаясь к финалу. Каждая нота звучала выше предыдущей. Руки танцовщиц, сжимавшие стеклянные розы, взметнулись вверх, приветствуя короля и… Смерть.
Преобразившаяся танцовщица остановилась возле круга караульных, охранявших эшафот, нагнулась и стала что-то искать, бормоча ругательства. Казалось, она потеряла носовой платок.
Ничего особенного. С кем не бывает? Караульные смотрели на завершение танца.
Она приподняла голову, и из-под капюшона на Эдиона глянули бирюзовые, с золотыми крапинками глаза. Дерзкие, уверенные в победе.
Стеклянные цветы летели на пол и тут же вдребезги разбивались. Эдион улыбнулся своей королеве. Окружающий мир мог катиться ко всем чертям… что вскоре и случилось.
Глава 18
Блестящий черный порошок был не просто эффектным дополнением к танцу «Служанок Смерти». Простой порошок подменили другим, втайне купленным Аэлиной в закоулках Тенюшника. Этот назывался «дымком» и при воспламенении создавал густую дымовую завесу. Аэлина не зря ухлопала на «дымок» изрядную долю своих сбережений. Танцовщицы добросовестно рассыпали его по всему залу. В стеклянных цветах, которые они с таким изяществом разбили перед королевским возвышением, тоже содержалось приличное количество «дымка». Стоило поджечь его в одном месте – что и сделала Аэлина, – как бесцветное пламя побежало по лабиринту дорожек. Над залом повисли густые клубы дыма.
Аэлина видела чуть дальше собственного носа. Серый дым прекрасно маскировал серый плащ – изнанку ее танцевального костюма. Пока все шло так, как и предсказывал Аробинн.
Послышались крики. Музыка сбилась с ритма, захлебнулась и смолкла. Аэлина пробиралась к эшафоту. Еще немного – и часы на проклятой черной башне начнут отбивать полдень. На той самой башне, которую еще предстояло разрушить… с непредсказуемыми последствиями для мира.
Главное – на шее Эдиона не было черного ошейника. От радости у нее чуть не подогнулись колени. Прежде чем прозвучал первый удар часов, она выхватила из корсажа своего костюма спрятанные кинжалы. На время танца они были надежно замаскированы серебристыми нитями и бисером. Один кинжал она тут же воткнула в горло ближайшего караульного.
Умирающий караульный сошел за дополнительное оружие: Аэлина толкнула его на сослуживца. Вторым кинжалом ударила в живот третьего.
Откуда-то донесся звонкий голос Флюрины, зовущей танцовщиц за собой.
Часы пробили вторично. Аэлина вырвала кинжал из тела корчащегося и стонущего караульного, а из дымовой завесы выскочил еще один.
Остальные были готовы броситься к Эдиону, но им мешала толпа перепуганных гостей.
Караульный, выскочивший из дыма, был из тех, кто одержим демоном. Он взмахнул мечом, намереваясь поразить Аэлину в грудь. Одним кинжалом она отразила удар, второй вонзился в туловище караульного. Поток горячей зловонной крови хлынул ей на руки. Второй удар кинжалом пришелся караульному в глаз.
Караульный еще шатался, оседая на пол, когда Аэлина очутилась возле эшафота и взбежала по ступенькам. Двое оставшихся караульных ее не видели. Они отчаянно махали мечами, безуспешно пытаясь разогнать дымовую завесу. Это оказалось последним, что они пытались сделать в жизни. Через мгновение оба покатились вниз со вспоротыми животами.
Часы пробили в четвертый раз. Меч Оринфа находился вне досягаемости Эдиона, поэтому с тремя караульными он расправился табуретом. Острые обломки ножек вполне заменили ему меч.
Даже исхудавший, Эдион выглядел впечатляюще. Но разглядывать двоюродного брата Аэлине было некогда. К ним сквозь завесу дыма прорвался еще один караульный.
– Пригнись! – крикнула она Эдиону, одновременно метнув кинжал в лицо караульного.
Эдион едва успел пригнуться. Кровь караульного забрызгала ему рубашку.
Аэлина спрятала оставшийся кинжал и дернула цепь, которой были скованы ноги Эдиона… И содрогнулась от внутреннего удара. Глаз Элианы на ее шее вспыхнул. Цепь стала горячей. Аэлина не знала, какое заклинание король наложил на цепь. Полоснув себе по руке, она кровью нанесла на горячую цепь другое, повелевающее цепи разомкнуться.
Цепь с глухим ударом упала на пол.
Часы пробили в седьмой раз.
Крики гостей становились все громче и неистовее. Над обезумевшей толпой гремел голос короля, требовавшего успокоиться.
