Несарина изумленно надула губы, хотя ее глаза потеплели.
– Почему?
Шаол поскреб щеки:
– Потому что тогда все наши усилия впустую. Тогда все случившееся тоже впустую. Ты это вряд ли поймешь.
– Говоришь, вряд ли? – холодно спросила Несарина. – Думаешь, мне не понять, что́ поставлено на карту? Пусть я не охаю и не ахаю над твоим принцем. Мы с ним в детстве не играли. Зато мне не наплевать на то, кем он является для будущего Адарланского королевства и моих близких. Я не хочу, чтобы в Рафтхоле снова начались гонения на «чужаков» и «пришлых». Не хочу, чтобы дети моей сестры снова приходили домой с разбитыми носами, поскольку они «не той крови». Ты мне говорил, что Дорин исправит все ошибки своего отца и сделает мир лучше. Но если тот, настоящий Дорин исчез и сегодня мы сделали ошибку, сохранив жизнь его оболочке… я найду другой способ достичь лучшего будущего. Не получится – предприму новую попытку. Я не оставлю попыток, сколько бы раз королевская свора ни старалась отбить у меня желание.
Шаол впервые слышал от нее такую длинную речь. Он даже не знал, что у нее есть сестра и племянники.
– Хватит себя корить, – сказала Несарина. – Наметил стратегию – следуй ей, но обдумывай новую. Применяйся к обстоятельствам.
Шаол ощутил противную сухость в горле.
– Над тобой издевались? – спросил он. – Из-за твоего происхождения?
Рядом в печи пылал огонь, но лицо Несарины напоминало глыбу льда.
– Я поступила в городскую стражу только потому, что когда-то никто из них мне не помог. В тот день толпа моих одноклассников подстерегла меня. В руках у них были камни. Стражники видели эти камни. Слышали, как я кричала. И только посмеивались.
Несарина смотрела ему прямо в глаза.
– Дорин Хавильяр обещает лучшее будущее, но это не снимает с нас ответственности. Без поддержки народа у него ничего не получится.
Она была права. Чертовски права. Однако Шаол упрямо произнес:
– Я не покину Дорина.
– Ты еще более твердолобый, чем террасенская королева, – вздохнула Несарина.
– А ты ждала от меня чего-то другого?
– За твое придурочное упрямство ты мне и понравился, – усмехнулась она.
– Значит, ты признаёшь, что я тебе понравился?
– А тебе было мало того лета?
Вопреки себе Шаол засмеялся.
– Завтра, – сказала Несарина. – Завтра мы продолжим наше дело.
– Наметил стратегию – следуй ей, но обдумывай новую, – повторил он слова Несарины.
Пожалуй, у него это получится. Во всяком случае, он попытается.
– До встречи в туннеле. Чем раньше, тем лучше.
Глава 23
Эдион очнулся. Не открывая глаз, он пытался понять, где находится. Поблизости было открыто окно. Оттуда тянуло свежим солоноватым ветром. Снаружи доносились крики рыбаков, расхваливающих свой улов. В этом же помещении был еще кто-то. Судя по ровному, глубокому дыханию, этот человек сейчас спал.
Эдион открыл глаза. Комната, где он лежал, была небольшой, но отделанной со вкусом и претензией на роскошь. Он сразу узнал и комнату, и жилище, в которое попал.
Дверь из спальни была открыта в гостиную – чистую, пустую, залитую солнцем. Эдион лежал на безупречно чистых шелковых простынях. У себя под головой он обнаружил пару бархатных подушек. Ему, привыкшему спать на жестких солдатских койках, а то и на земле, было странно утопать в бездонной перине. Вместе с ним проснулось ощущение безмерной усталости, наполняющей кости. Заныла рана в боку, но боль потеряла прежнюю остроту. В голове прояснялось. Повернув ее, Эдион увидел женщину. Она спала в кресле у кровати. Как и вся спальня, кресло было нежного кремового цвета.
С подлокотника кресла свешивались длинные босые ноги женщины. Красивые ноги, но все в шрамах. Ее голова упиралась в спинку. Плечи покрывали золотистые пряди. Только самые их кончики имели рыжевато-красный оттенок, словно она наспех покрасила волосы какой-то дешевой краской, а потом так же спешно эту краску смыла. Рот женщины был слегка приоткрыт. Она мирно посапывала, облаченная в просторную белую рубашку и явно мужские штаны.
Живая! Целая и невредимая!
У него перехватило дыхание.
Аэлина.
Он шепотом произнес ее имя.
Она мгновенно проснулась и открыла глаза. Взгляд метнулся к дверному проему, потом к гостиной. Потом опять к спальне. Она искала признаки возможной опасности. И только после этого, никак не раньше, посмотрела на Эдиона и застыла. Ветер играл ее волосами.
Подушка у него под щекой стала мокрой.
Аэлина по-кошачьи вытянула ноги и сказала:
– Я в любое время готова выслушать слова благодарности за твое удивительное спасение.
Эдиону было не остановить слез, текущих по лицу.
– Почаще напоминай мне, чтобы не гладил тебя против шерсти.
Улыбка тронула ее губы. Глаза Аэлины… глаза их обоих сверкнули бирюзой.
– Ну, здравствуй, Эдион.
Когда он услышал свое имя, произнесенное ею, в душе что-то оборвалось. Эдион зажмурился, напрягся, пытаясь остановить слезы, и тело отозвалось жгучей болью. Наконец совладав с собой, он хрипло проговорил:
– Благодарю тебя за удивительное спасение. Пусть это никогда не повторится.
Аэлина усмехнулась. В ее глазах появился серебристый блеск, которого он не помнил.
– Я тебя таким и представляла.
Судя по улыбке, Аэлина многое знала о нем. Наверное, Рен или Шаол рассказали ей, что его называли «адарланской шлюхой». О его легионе Беспощадных тоже рассказали.
– А ты оказалась более рослой, чем я думал. Но тебе это ничуть не вредит.
– Просто чудо, что король не решился казнить тебя раньше.
– Уверен, теперь он разъярен, как никогда в жизни.
– Напряги слух, и ты услышишь королевские вопли, доносящиеся из замка.
Эдион засмеялся. Тело сейчас же отозвалось болью. Но смех быстро стих.
– Я порву глотки Рену и капитану, – сказал он, внимательно глядя на двоюродную сестру. – Где были они? Почему тебе одной пришлось меня вызволять?
– История повторяется. – Аэлина подняла глаза к потолку и громко вздохнула. – Минута учтивого разговора, а потом начинает выплескиваться фэйское дерьмо.
– Я продержался целых полторы минуты.
– По правде говоря, я думала, что тебя хватит только на десять секунд, – съязвила Аэлина.
Эдион снова засмеялся. Он вдруг понял: прежде он любил не ее, а воспоминания о ней. Память о прекрасной принцессе, исчезнувшей в те страшные дни. Но эта женщина, королева, последний осколок его семьи…
