– Здравствуйте, госпожа Астерина, – пролепетал повар и поклонился.
Элида тоже поклонилась вместе со всеми.
Ведьма улыбнулась. Хвала богам, она не выдвинула своих страшных железных зубов.
– Шла мимо. Подумала: почему бы не помочь? Могу посуду помыть.
У Элиды похолодела кровь. Глаза всех, кто находился в кухне, остановились на ней.
– Госпожа, мы, конечно, ценим ваше великодушие… – забормотал повар.
– Смертный, ты никак отказываешься от моего предложения?
Элида не осмеливалась повернуться. Хорошо, что мыльная пена скрывала ее покрасневшие от горячей воды, трясущиеся руки. Она сжала кулаки. Страх бесполезен. Страх убивает.
– Н-нет. Ни в коем случае, госпожа. Мы… и Элида… с радостью примем вашу помощь.
Вот так.
Постепенно кухня снова наполнилась привычными звуками, однако говорили все вполголоса. Люди смотрели и ждали. Возможно, они думали, что серые камни вот-вот окрасятся кровью Элиды. Или эта вечно улыбающаяся ведьма ей что-то скажет. Интересно бы услышать, что́ намерена рассказать хромоножке Астерина Черноклювая.
Элида чувствовала каждый шаг идущей к ней ведьмы. Астерина приближалась не торопясь, распространяя вокруг себя неодолимую силу.
– Продолжай мыть, – подойдя, сказала ей ведьма. – Я буду вытирать.
Элида смотрела на нее сквозь просвет между прядями. Черные, с золотистыми крапинками, глаза Астерины блестели.
– Б-благодарю в-вас, – привычно запинаясь, произнесла Элида.
Любопытство в глазах Астерины возрастало, и это не предвещало ничего хорошего.
Элиде не оставалось иного, как возобновить мытье посуды, передавая ведьме вымытые тарелки и миски.
– Увлекательная работа для дочки правителя, – усмехнулась Астерина.
Говорила она совсем тихо, чтобы остальные не слышали.
– Я рада помочь.
– А твоя цепь говорит другое.
Элида не дрогнула, не выронила тарелку, не расплескала воду. Еще пять минут, и посуда будет вымыта. Тогда можно будет найти благовидную причину и исчезнуть с кухни.
– Кроме тебя, здесь больше никто не щеголяет с цепями. Тебя боятся, Элида Лошэн?
Элида слегка пожала плечами. Вот оно что! Ей учинили допрос. Манона заподозрила в ней шпионку и послала Астерину разнюхать, насколько она опасна.
– Думаю, тебе известно, что люди всегда ненавидели и боялись нашу породу, – продолжала Астерина. – Людям редко удается поймать нас, а тем более убить, но если им выпадает такая… удача… Знала бы ты, с каким наслаждением они издеваются над нами. В Западном краю смертные даже собирали особые устройства, позволявшие разрывать нас на куски. Смертные настолько глупы, что им и в голову не приходило, как просто они могли бы превратить нас в рабынь и обречь на жалкое существование.
Астерина мельком взглянула на ноги Элиды:
– Им достаточно было сковать нас цепями и держать привязанными к земле.
– Мне больно об этом слышать.
Фраза, выручавшая в другой обстановке, звучала сейчас совершенно нелепо.
Двое кухонных работников, занятых ощипыванием кур, вытягивали шеи, напрасно пытаясь подслушать разговор Элиды с ведьмой. Но Астерина, когда надо, умела говорить очень тихо.
– Лет тебе сколько? Пятнадцать? Или шестнадцать?
– Восемнадцать.
– А посмотришь на тебя – ребенок ребенком.
Элида обмерла. Она надеялась, что ведьмы не умеют видеть насквозь, иначе Астерина бы увидела под ее домотканым платьем хитроумную повязку. Повязка помогала Элиде делать плоской свою не по возрасту большую грудь.
– Значит, когда исчезла магия, тебе было лет восемь или девять.
Элида отскребала кастрюлю. Сейчас она закончит работу и уйдет. Ведьма толкала ее на очень опасную тропку. Говорить о магии здесь, где полным-полно добровольных шпионов? Для них такие разговоры – лакомый кусочек. С какой радостью они побегут доносить об услышанном страшным людям, под властью которых находится крепость и недра окрестных гор… Если ее схватят, все кончится виселицей.
– Маленькие ведьмы, которым тогда было столько же, сколько тебе, так и не сумели подняться в воздух, – продолжала вторая заместительница Маноны. – Умение летать приходит к ведьме только после первых месячных. Теперь у нас хотя бы есть драконы. Но это не одно и то же. Согласна?
– Откуда мне знать?
Астерина наклонилась к ней. Длинные опасные руки ведьмы сжимали чугунную сковороду.
– А вот твой дядя наверняка знает. Как ты думаешь?
Элида втянула голову в плечи и сделала вид, что размышляет над вопросом.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Элида Лошэн, ты никогда не слышала, как ветер произносит твое имя? Он никогда не стучался тебе в сердце? Не звал тебя полететь вместе с ним за горизонт, в далекие края?
Элида много лет провела в плену башни, но иногда по ночам, когда ветры приносили бурю…
Она отскребла последний кусок пригоревшей пищи, ополоснула кастрюлю и протянула ведьме.
– Нет, госпожа Астерина, – сказала Элида, вытирая руки о передник. – Для меня ветер был просто ветром.
Она не мечтала летать. Но ей очень хотелось убежать. Далеко, на другой конец света, и там смыть с себя все воспоминания о дяде и ему подобных. Однако ее желания не имели ничего общего с шепотом ветра.
Черные глаза Астерины были готовы поглотить ее целиком.
– Подожди, девчонка. Ты обязательно услышишь ветер, – со странной уверенностью произнесла ведьма. – Каждая, в чьих жилах течет кровь Железнозубых, слышит. Меня удивляет, что твоя мать не рассказывала тебе про это. Наша кровь передается по материнской линии… как и все остальное.
Ведьмина кровь. Кровь Железнозубых. Эта кровь – наследие ее матери?
Такого попросту не могло быть. В жилах Элиды текла обыкновенная красная кровь. И никаких намеков на железные зубы и ногти. И у ее матери не было признаков Железнозубых. Если в их роду и существовали ведьмы, то, наверное, очень давно, и об этом успели забыть. И все же…
– Мама умерла, когда я была совсем маленькой, – произнесла Элида. – Мне она ничего не рассказывала.
– Жаль, – пробормотала Астерина.
Элида кивнула старшему повару и похромала из кухни. На нее смотрели во все глаза. Судя по вопросительным взглядам, никто не слышал ее разговора с Астериной. Слабое утешение, однако.
Элида поплелась наверх. Каждый шаг отзывался острой болью в увечной ноге. Может, Варнон поэтому сковал ей ноги? Неужто он и впрямь боялся, что в ней проснется сила и она улетит? И не по той ли причине все окна в перрантской башне были зарешечены?
