– Тебе напомнить, на что годятся смертные? В пищу. Для постельных развлечений, когда припрет. Для забав – поглядеть, как из них кровушка вытекает. Помогать им – ниже нашего достоинства. Если в ней и есть ведьмина кровь, то всего лишь жалкая капля. Этого мало, чтобы сделать ее одной из нас.
Манона двинулась к Астерине:
– Ты – одна из Тринадцати. У тебя достаточно дел и обязанностей. А ты на что тратишь время?
Астерина не дрогнула:
– Я выполняла твое распоряжение. Ты приказала следить за девчонкой, вот я и следила. Решила добраться до сути. По меркам ведьм, она едва из детства вылезла. Неужели ты хочешь, чтобы Варнон Лошэн и ее засунул туда, где сейчас Желтоногие? А может, ему взбредет в голову отправить ее в недра окрестных гор?
– Мне ровным счетом наплевать на то, как Варнон обращается со своими двуногими зверюшками.
Произнеся эти слова, Манона внутренне пожалела. От них на языке остался дрянной привкус.
– Я привела ее сюда, чтобы ты смогла…
– Не ври! Ты решила сделать мне подарочек. Думала, я оценю по достоинству и верну тебя на прежнюю должность.
Элида умоляла Аннеит провести ее через каменную стену и сделать так, чтобы обе ведьмы забыли об этом разговоре.
Манона щелкнула пальцами, подзывая Элиду к себе:
– Я отведу тебя в твою комнату. Если хочешь, деньги можешь забрать с собой. А моя вторая заместительница отправится в гнездо, убирать драконий навоз. Это занятие великолепно излечивает жалостливость.
– Манона… – начала было Астерина.
– Для тебя – главнокомандующая, – рявкнула Манона. – Когда перестанешь вести себя как сентиментальная смертная сучка, тогда можешь снова звать меня Маноной.
– Однако ты почему-то терпишь дракона, который нюхает цветочки и по-щенячьи ластится к этой девчонке.
Возможно, будь они одни, Манона вцепилась бы Астерине в глотку. Ее удержало присутствие Элиды, которая все видела и слышала. Схватив Элиду за руку, Манона потащила хромоножку к двери.
Пока они спускались, Элида молчала. Она не осмеливалась спросить, каким образом главнокомандующая узнала местонахождение ее каморки.
Что будет, когда они туда придут? Манона убьет ее и напьется свежей крови? А может, попытаться вымолить у ведьмы прощение?
– Если вздумаешь подкупить кого-то в крепости, тебя продадут с потрохами, – вдруг сказала Манона. – Прибереги деньги на потом, когда сбежишь отсюда.
Элида молча кивнула, стараясь унять дрожь в руках.
Ведьма искоса посмотрела на нее. В золотистых глазах Маноны отражалось пламя факелов.
– И куда ты собралась бежать, недоразумение? Здесь на сотню лиг вокруг – пустыня. Единственная возможность, если ты проберешься, – Манона усмехнулась, – в какую-нибудь повозку каравана, когда они тронутся в обратный путь.
У Элиды сердце ушло в пятки.
– Умоляю вас, только не говорите Варнону.
– С чего ты решила, что он положит тебя под демона? Если бы Варнон хотел это сделать, то давно бы сделал. И почему он заставляет тебя играть в служанку?
– Не знаю. Он любит игры. Возможно, ждет, когда кто-то из вас подтвердит, кто я на самом деле.
Манона снова умолкла и молчала, пока они не завернули за угол.
Увидев, кто́ стоит возле двери ее каморки, Элида чуть не упала в обморок. Ей вдруг показалось, что это она своими мыслями вызвала дядю сюда.
Варнон любил яркие камзолы. Сегодня на нем был зеленый. Этот оттенок назывался «террасенская зелень». Увидев Элиду в обществе Маноны, Варнон удивленно изогнул брови.
– Что вы тут делаете? – резко спросила Манона, останавливаясь возле узкой обшарпанной двери.
– Решил навестить мою дорогую племянницу, – улыбнулся Варнон.
Хотя Варнон своим ростом превосходил Манону, ведьма держалась с ним так, словно тон здесь задавала она.
– И с какой целью? – спросила она, не выпуская руку Элиды.
– Да вот, надеялся взглянуть, как вы тут ладите, – масленым голосом ответил Варнон. – Однако… – Он посмотрел на руку Маноны, сжимавшую запястье Элиды, потом на дверь. – Похоже, я зря волновался.
Манона быстрее Элиды разобралась в изнанке слов Варнона.
– У меня нет привычки издеваться над моими слугами, – оскалив зубы, бросила она.
– Конечно. Ты всего лишь убиваешь людей, как скот. Я не ошибся?
– Их смерть соразмерна их поведению при жизни, – с ледяным спокойствием ответила Манона.
Элиде вновь захотелось бежать без оглядки.
Варнон негромко рассмеялся. Он ничем не напоминал отца Элиды: широкоплечего, добродушного, с приветливым лицом. Отцу едва исполнился тридцать один год, когда его казнили по приказу адарланского короля. Дядя присутствовал на казни и улыбался, глядя на умирающего брата. А затем отправился к осиротевшей племяннице и подробно рассказал ей о страшном событии.
– Решила с ведьмами подружиться? – спросил у Элиды Варнон. – Не ожидал от тебя такого бессердечия.
– В этом нет ничего предосудительного, дядя, – ответила Элида, опустив по привычке глаза.
– Похоже, я слишком оберегал тебя все эти годы, раз ты так думаешь.
– Говорите, зачем пришли, и проваливайте, – не выдержала Манона.
– Поосторожнее, главнокомандующая. Ты прекрасно знаешь, где кончается твоя власть.
– Я прекрасно знаю и другое, – пренебрежительно бросила ему ведьма. – Куда укусить.
Варнон усмехнулся и сделал вид, что кусает воздух. Очень скоро усмешка превратилась в его всегдашнюю гримасу.
– Представь себе, мне действительно захотелось узнать, как ты, – сказал он племяннице. – У тебя сегодня тяжелый день.
Элида обмерла. Неужели кто-то донес ему о разговоре на кухне? А может, кто-то шпионил за башней, где живет Манона?
– С чего это у нее тяжелый день? – холодно спросила Манона.
Глаза ее были такими же ледяными.
– Этот день в году всегда тяжек для семьи Лошэн, – притворно вздохнул Варнон. – Думаю, ты знаешь, что Каол Лошэн, мой брат, оказался предателем. После того как Террасену посчастливилось стать частью Адарланской империи, Каол собрал шайку мятежников и повел борьбу против нашего короля. Их бесчинства продолжались несколько месяцев. Но все участники шайки были пойманы и казнены. Нам трудно одновременно проклинать его имя и оплакивать его. Правда, Элида?
Элида едва не вскрикнула. Как она могла забыть? В годовщину гибели отца она всегда молилась и просила богов, чтобы заботились о нем в загробном мире. Неужели дядя прав и она действительно бессердечная? Забыть такую важную дату. Так незаметно можно вообще забыть об отце.
Она больше не могла стоять с опущенной головой. Даже в присутствии свирепой Маноны.
