Слова Варнона были пронизаны мрачным сладострастием и какой-то… властностью. Элида не знала и не желала знать, к кому они обращены и какие чудеса собирается творить ее дядя.
Она сделала шаг вниз. Убраться отсюда, и как можно скорее.
– Кальтэна! – загремел ее дядя.
Он требовал, грозил и обещал.
Элида несколько раз видела эту молчаливую молодую женщину, показавшуюся ей немой. Кальтэна всегда смотрела либо перед собой, либо в пол. Элиду поразили страшные отметины на ее руках. Элида не помнила, чтобы Кальтэна произнесла хоть слово или чему-то возмутилась. Казалось, она живет во сне.
Элида поняла, что идет не вниз, а вверх. Выше и выше. Идет, стараясь как можно громче греметь своей цепью.
Все это время ее дядя молчал. Лестница сделала очередной поворот, и Элида увидела их обоих.
Варнон прижал Кальтэну к стене. Ее совсем тоненькое платье было приспущено, почти обнажая грудь. Лицо женщины было совершенно безучастным. Казалось, она не понимала, где находится и что с нею. Неподалеку стоял Варнон, который прекрасно все понимал. Элида впилась ногтями в белье. Она впервые пожалела, что у нее нет железных ногтей.
– Госпожа Кальтэна, – обратилась она к женщине, которая была ее старше всего на несколько лет.
Злость на дядю была внезапной. Элида сама удивлялась произносимым словам:
– Меня послали вас разыскать. Прошу за мной.
– Кто это за ней послал? – встрепенулся Варнон.
Элида спокойно, ничуть не дрогнув, выдержала его взгляд.
– Главнокомандующая воздушной армией.
– Главнокомандующая не уполномочена встречаться с нею.
– А вы? – дерзко спросила Элида, становясь между Кальтэной и дядей.
Если Варнон применит силу, ей несдобровать.
– Я давно ждал, когда же маленькая Элида покажет зубы. Или, правильнее сказать, железные зубы?
Он знал!
Все так же спокойно Элида взяла Кальтэну за руку. Пальцы женщины были совсем ледяными.
– Идемте, госпожа Кальтэна, – повторила Элида, перехватывая белье другой рукой. – Вас ждут.
Кальтэна тупо смотрела перед собой.
– Вы могли бы быть сестрами, – с наигранной небрежностью произнес Варнон.
– Приятно слышать, – ответила ему Элида.
Она повела Кальтэну наверх, стараясь не споткнуться. На каждый шаг ее увечная нога отзывалась всплеском острой боли.
– До встречи, – бросил им вслед Варнон.
Элида запретила себе думать над смыслом его слов. Сердце бешено колотилось. Хуже всего, что ее начало мутить. Доведя Кальтэну до следующего этажа, Элида открыла дверь в коридор.
Кальтэна остановилась, с прежней безучастностью глядя на каменные стены.
– Вы куда шли? – тихо спросила Элида. – Куда вам надо?
Кальтэна продолжала тупо смотреть в одну точку. Свет факелов делал шрам на ее руке более выпуклым и зловещим. Кто и когда поранил ей руку?
Элида вновь коснулась локтя женщины:
– Есть какое-нибудь безопасное место, куда я могу вас отвести?
Разве в этой крепости есть хоть один уголок, где Кальтэна чувствовала бы себя в безопасности?
Медленно, словно вспоминая простые телесные движения, Кальтэна подняла глаза и посмотрела на Элиду.
Тьма. Смерть. Черное пламя. Отчаяние. Гнев. Пустота.
И совсем крошечная крупица понимания.
Кальтэна молча двинулась по коридору, шурша своим платьем. На ее второй руке Элида заметила ссадины, напоминающие следы пальцев. Похоже, кто-то со всей силой стиснул ей руку.
Жуткое место. Жуткие люди…
Борясь с подступающей тошнотой, Элида смотрела вслед Кальтэне, пока та не скрылась за углом.
Манону Элида застала за письменным столом. Кажется, та составляла письмо.
– Тебе удалось попасть в подземелье? – не повернув головы, спросила ведьма.
Элида с трудом сглотнула:
– Пока нет. Но я кое-что придумала. Только для этого мне нужен яд.
Глава 33
Эдион предпочел бы широкое пространство, где много света и воздуха. Условия его жизни в Рафтхоле свели все предпочтения к пыльному складу на первом этаже дома Аэлины. Там, раздвинув штабеля ящиков, они с Рованом устроили площадку для учебных поединков. В окна у самого потолка падали косые лучи утреннего солнца. Время двигалось к полудню. Эдион уже был весь мокрый. Ему отчаянно хотелось пить. А солнце неутомимо превращало склад в душегубку и даже не подозревало о тяготах генерала Ашерира.
Эдион не жаловался. Он рвался помогать, на что Аэлина неизменно отвечала «нет». Устав слушать его хвастливые заявления о полной боевой пригодности, она коротко сказала:
– Докажи.
Так они с Рованом оказались на первом этаже. За неимением деревянных мечей, сражались палками. Полчаса с таким противником, как фэйский принц, сильно измотали Эдиона. Рана в боку угрожала открыться. Стиснув зубы, Эдион терпел.
Он даже радовался телесной боли. Она прогоняла мысли, терзавшие его всю ночь. Эдион по-мальчишески обижался на тех, кого уже давно не было в живых. Ну почему мать так упрямо хранила тайну о его отце? Почему молчали Роэс и Эвалина? Не появись здесь Рован, он еще не скоро узнал бы, что является полуфэйцем и что его срок жизни неизмеримо больше, чем у обычных смертных. Если его не убьют, он переживет свою королеву.
Гарель – его отец. С этим ему еще свыкаться и свыкаться. Возможно, его боевые качества выше и разнообразнее. Фэйское наследие может оказаться далеко не лишним. Похоже, Маэва решила не просто попугать отступника Рована и дерзкую Аэлину, если отправила сюда другого легендарного воина – Лоркана.
При мысли о Лоркане Эдиону захотелось выругаться. Все истории, которые он слышал, изобиловали не только удивительными подвигами Лоркана, но и реками пролитой им крови. Этот воин никогда не допускал ошибок и был беспощаден к ошибающимся.
Боги как будто издевались над ними. Тут ломаешь голову и ищешь способы одолеть адарланского короля, а тебе подбрасывают нового противника. Бессмертного… Если Маэве вздумается отправить сюда и Гареля… Эдион решил, что выдержит и это. Он ведь только и делал, что преодолевал различные жизненные тяготы, не позволяя им сломить себя.
Рован показал ему интересный маневр, и теперь Эдион усердно повторял все движения. Жаль, конечно, что у него в руках палка, а не меч. И вдруг…
– Думаю, на сегодня хватит, – объявила Аэлина.
Она пришла позже и упражнялась одна.
Эдион оторопел. Взгляд сестры выражал непреклонность. Эдион так и думал, что она вмешается. За десять лет воинской жизни он учился у смертных всему, чему только мог. Если на его землях оказывались воины из других краев, Эдион пускал в ход все свое обаяние, убеждая их показать свое искусство. Бывая в новых местах, он учился и там. Еще в детстве Эдион усвоил, что знаний много не бывает, и следовал этому принципу везде и всегда. Теперь, когда судьба его свела с чистокровным фэйским воином, прямо из Доранеллы, он не мог упустить редчайшую возможность поучиться у Рована. И вот Аэлина лезет со своей жалостью. Ну сколько ей объяснять, что воины набираются сил в поединках?
