– Как-то путано для меня рассуждает Натали Сергеевна. – Теперь по Марти. Перед ней тебе придется извиняться и замаливать вину. Ну, с этим у тебя, я думаю, проблем не будет, а?
– Да, с этим не будет, а вот перед родителями и со стороны Марти и со своей ты получишь, я думаю.
– Не смогут разорвать свадьбу? – я, с опаской.
– Не знаю, вряд ли, но серьезного разговора тебе не избежать. Эх Витоли, Витоли, как же ты так, – качает головой Натали уже спокойно.
– Да вот мозги после той ночи плохо работали. Решил загладить, – развожу руками.
– Э, а почему после той ночи, и чем «та» ночь отличалась от остальных? – Натали.
– Ну, Марти женщиной стала вчера вот, – я объясняюсь, немного смущаясь.
– Да, тогда я тебя понимаю. Хотя, да…, вы уже давно вместе были, – чуть заинтересованно Натали.
– Ей хватало поцелуев, – я раскаиваюсь.
– Да от тебя и этого хватит, маг ты мой любимый, мальчишка ты мой. Поцелуй и меня, а то я что-то не туда и не то уже думаю.
Целую и опять даю немного нежности. Стараюсь не переборщить, но ей хватает и этого. Она встает, уходит мне за спину, что-то там делает и возвращается назад.
– Да тебе даже спать с женщинами не надо, вот поцеловал и все, я уже поплыла вся, – откровенничает Натали со мной.
Я улыбаюсь: – Да, причем с тобой и я вот тоже. Посиди, я тоже назад схожу, – достаю платок и вытираюсь где надо, черт, черт.
– Дела, Витоли, это же не должно быть, только у детей такое бывает и не после секса же сразу, елки-палки…
– Ну почему, я вот с тобой ребенком себя и чувствую. Маленьким глупым мальчиком, – добавляю, а то вдруг не то поймет, объясняй потом.
Она соглашается: – Да, а как ты это делаешь?
– Не знаю, что-то отдаю, вроде как нежность, любовь.
– Да, я это и чувствую, только очень-очень сильно, ты это, много не отдавай, а то привыкну и не смогу больше – и что потом?
– Не знаю, я не всегда контролирую. Это же взаимно и затягивает, но у тебя не всегда сил бывает много.
– Да, скажем, если устал, тогда много не могу дать.
– Я помню. – Натали чуть улыбается, видимо что-то вспоминая.
Помолчали.
– Ты же флаконы можешь делать?
– Да. – Я киваю.
– И как? – Натали, заинтересованно.
– Когда как. Бывает три подряд, потом надо отдыхать, если предельно, наверное, пять могу в день, но уже лежать тогда буду пластом от этого.
– Не заболеешь? – наверное, хотела сказать «не умрешь», но в последний момент заменила слово.
– Не знаю, как бы нет, только становлюсь сильнее, это вроде тренировок, раньше мог один, максимум два, а сейчас вот 3–4 уже.
– Что с ними делаешь?
– Продаю, с Кастело договорился, он берет.
– И что ему сказал? – Вижу, глаза расширились, боится за меня.
– Да сказал, контрабанда.
Она успокоилась. – Но тогда откуда? Он далеко не дурак.
– И я про это. Вот и подошли мы, я как раз поговорить хотел.
– Да, мальчик, неприятная ситуация. Он ведь понимает, что где-то ты берешь.
– Я думаю, ты знаешь, что он думает.
– Ну Витоли, ну удружил, – Натали возмущается.
– А кому легко? – я немного подначиваю.
– А если меня… ну понимаешь. – Натали, уже спокойней.
– Он забоится, он торгаш, они родовых боятся, особенно таких, – я намекаю на имперское происхождение Натали.
– Извини, Витоли, я поняла, но ты страшный человек. Он же твой родственник, не жалко его?
– Понимаешь, Натали, в договоре есть пункт номер 36: в случае рождения ребенка мужского пола семья Кастело его забирает себе. Не жалко, нет. – Уже я возмущаюсь, буквально киплю весь от этого.
– Да, Витоли, ты жесток. Впрочем он тоже, я поняла, но мне надо будет иметь запас на всякий случай. Я могу купить и поставить, конечно, но все же.
– Не волнуйся, Натали, я дам тебе хорошие. Вот взял, я Бригиде должен, а ей сегодня не надо.
– Это как?
– Я договорился с ней. Рассчитываюсь флаконами за обучение. Я ей должен еще 18 штук.
– А она… – Натали.
– Нет, она не знает. Знает, что и Кастело.
– Хорошо, молодец.
– Или даже меньше. Ей это совсем не надо, – продолжаю объяснять ситуацию.
– Скажи, Витоли, а ты с ней только руси занимался? – тянет Натали, сильно задумчиво.
– Еще и географией, – я уточняю.
– Ты меня понял, что скажешь?
– Натали, давай я не буду отвечать на этот вопрос.
– Ну Витоли… я все понимаю. Ну, малыш… но такой хорошенький. Но и гад же натуральный, – смотрит на меня толи серьезно иронично и в то же время осуждающе качая головой. – Сколько ему дней? – вертит в руках флакон.
– Вчера сделал и месяц где-то… месячное в общем скорее всего.
– Воду из под крана берешь?
– Нет, только эль… энерджазинов идет, простая – нет, я пробовал.
– Это и я бы тебе сама сказала, у них есть особый ручей, из него только вода подходит.
– О Натали, а как бы к ним сплавать? – я, очень заинтересованно. – Моя старая мечта и задумки уже есть по этому делу.
– Билет купи, – Натали насмешливо.
– 800 злотов, знаешь, мне пока дороговато все же, – хмыкаю в ответ.
– Я могла бы помочь, но позже. Если хочешь летом, хорошо.
– Да, я подумаю, спасибо тебе, Натали.
– Еще у тебя проблемы. Ты не сможешь поехать сам. Только с родителями или с одним хотя бы, любым. Это потому что несовершеннолетний.
– Это почему?
– Энерджазины могут забрать. А вместе – родители тогда отвечают, энерджазины знают про это, не забирают детей. У них проблемы, не знаю какие, но им зачем-то нужны дети от людей, но они не воруют и не покупают, хотят только добровольно. Они очень честные. Наша дворянская честь против их Чести – образец безнравственности.
– Даже так? – это для меня новость.
– Да, это я знаю, не смотри на меня, у меня высшее образование, и это я изучала специально.
– Расскажешь? Мне интересно.
– Нет, подписка, – качает снова головой Натали.
– Ладно, понял, я соглашаюсь.
– Хотя, если хочешь, мне терять нечего, с тобой-то мы считай одно целое.
– Хорошо, если поеду, я спрошу, а так лишние знания – лишние печали.
– Откуда выражение?
