Вижу – испугалась. – Я это, если надо, я матери скажу, хорошо, Витоли? – сдает назад Валери и говорит испуганно.
– Ладно, тогда потом поговорим. – Вспышка злости буквально ни с того ни с сего как возникла, так и прошла. – Все, все, Валери, не надо ничего, я просто спросил, а то вдруг, как этот твой Мелизио. Не надо мне ничего, даст твоя мать – хорошо, нет – и без этого обойдемся, не переживай.
Валери стоит.
– Я это, что хотела, у мамы ферма и хозяйство большое. Она правда добрая, но там и проблем много с хозяйством и с фермой… Я что сказать хотела: я считаю очень хорошо, и, если надо, я всегда помогу. Вы же вот, – Валери даже на «вы» перешла, – считаете много, потом устаете, а у вас с математикой плохо, я знаю, а я помогу, я умею и никому ничего не скажу. Правда-правда, и в договоре можно специально указать, что против своего нельзя, даже на суде, я знаю, там такой пункт есть. Это только если государственный, ну халифатец, тогда конечно. Но вы же не шпион не халифатец? – Валери, со страхом.
– Нет, Валери, я точно не шпион, иди, ладно, я понял тебя.
– Я это, что мне тогда делать? – Валери с сомнением и надеждой в глазах.
– Восьмого числа договор подписываем, не переживай. С Марти сама договаривайся, уговаривай, это на тебе, она твоя подруга, поняла? Все, иди давай тогда.
Вышел и сам к ним, вопросительно смотрят.
– Я к своим родителям поеду, обрадую их, буду через час, может, и два, так что не волнуйтесь зря.
Вышел, пошел такси искать, благо рынок рядом, вон и паровички в ряд стоят, целых три. И знакомый таксист тут как тут.
– Что желает милорд? – Понятно, клиента на деньги разводит, знает же, что ни милард я ни разу.
– Да вот прокатиться хочу, – киваю на его аппарат.
Он чешет затылок: – И куда?
– А где брал прошлый раз, – я, неспешно обходя тачку. Ну, не наши машины, все же нечто вроде полуторки времен войны, только пониже, и колеса, хоть и на спицах, конечно, но толстоваты, спицы – нечто вроде трубок дюймовых и, вроде, чем-то блестящим покрыто, латунью, вроде, или краска такая желтая.
– Это пять серебряков будет, – продолжает таксист.
– А не жирно будет? Ну с прошлого я торопился, а сейчас вон за пять медек паровика подожду, если что, и по рельсам.
– Аргумент, весомый у господина, – соглашается таксист, – но меньше чем за два не повезу, машина дорогая, сиденья – кожа молодого сможа, – упирается ушлый таксист.
– Ладно, пойдет завязую переговоры.
Едем, таксист, как порядочный, рассказывает и про лошадей, и про погоду, и что весна скоро.
– И что господин там на окраине забыл?
– Живу я там?
Он, подозрительно: – А здесь?
– И здесь. – Я улыбаюсь.
– А это как?
– Ну там отец, здесь жена.
Он, подозрительно: – Но господину мало лет еще.
– Ну вот поэтому только одна любовница и есть еще, а что? – чуть не смеюсь, но сдерживаюсь. Шутка хорошая, но чувствую, опять Витоли вылазит, туды его растуды.
Таксист дальше молчит всю дорогу после этого, как в рот воды набрал. По приезде говорю:
– Сейчас шесть, если в восемь будешь здесь, получишь три серебряка, а то, сам понимаешь, там красивые бесхозные девушки, а я здесь такой одинокий, непорядок получается.
– Хорошо, господин, я подъеду. – И улетел, только пар повалил из трубы.
Зашел в дом, что-то у меня здесь и правда как чужое все. Посидел, сварил себе чай, кофе не стал, я и так больше половины забрал с собой, поэтому пусть родители пьют, что забирать все, сижу, листаю журнал, что завалялся из детства, про боло, взгрустнулось даже.
Заходят родители, мать, с тревогой:
– Случилось что? Поссорился с Марти?
– Да нет, мам, все нормально, – а на душе кошки скребут, ведь все угадала мать.
Сидим.
– Есть будешь? – мама предлагает.
– Нет, я поел уже, покормили, чай вот с вами только попью. – Они едят, помолчали, потом говорят: – Что-то расскажешь или в зал пойдем?
– Да лучше здесь, как раньше, я хоть детство вспомню.
– Эх ребенок, детство он вспомнит, а ты забыл его уже что ли? – Это отец иронизирует.
– Да, получается, как-то все сложно. Это, я по делу в общем приехал.
– Да мы и поняли. Деньги нужны, да, сынок?
– Ну, это вам решать, – дергаю чуть плечом. – Отчитаюсь сначала, а потом вы мне скажете, нужны они или нет. Первое, – я продолжаю, – с Бригидой я рассчитался полностью, это наши с ней проблемы, вы уже не должны совсем.
– Она, я слышала, замуж вышла за владельца магазина, – это мама.
– Да, мебельного, договор уже подписали, – я уточняю, что узнал из первых рук.
– Тогда понятно, – мама кивает.
– Ну вот как-то так, – я с мамой соглашаюсь.
– Да, действительно с ней нам повезло вдвойне, – отец подал слово, чтобы не молчать или скорее похвастать перед матерью.
– Ладно, дальше с Натали Сергеевной тоже. Нет, я занимаюсь, получается ну не очень, но я стараюсь.
– Хорошо стараешься? – мама хмурится. – Трудно, сынок? – она, как всегда, поддерживает меня.
– Ничего, мама, я справлюсь.
– Да с ней мы рассчитались полностью, – это отец.
– Я знаю. Гесика уже ругали, – чуть накаляю я обстановку.
– Как ругали? – мать удивленно.
– Ну она его при мне в коридор вывела и отчитывала. Мне было хорошо слышно.
– Ну мы свое дело сделали, дальше ты сам, сынок, – это отец.
– Спасибо, папа, я стараюсь. Я что приехал сказать: я же живу в квартире, и мы купили мебель себе хорошую, и очень, – решил уточнить, оттягивая главное, зачем собственно и приехал.
– И насколько хорошую? – это отец, о чем-то уже догадываясь.
– Ну в тысячу не уложились, если что.
– Ого, сынок, это шикарная мебель, – папа качает головой задумчиво и впечатленно.
– Да, папа, и ее еще и много было. Спасибо Бригиде, сделала скидку, поэтому было несильно намного больше тысячи злотов.
– Несильно намного – это на сколько? – отец, поперхнувшись построением предложения, переспрашивает.
– Сто еще и все, – я чеканю с плеча.
– Я понял, сынок, это нам с Кастело оплачивать все надо, это я так понимаю?
– Ну Кастело хотел сам, если что, – грустно констатирую я в тон отцу.
– И что решили?
– Ну я половину беру себе. – Уточнять, что только 500, я не стал, это уже мелочи для меня.
