Фу, высказался, аж устал. Такое напряжение в воздухе витает.
Она посидела.
– Я согласна за тебя выйти, только это. Я вот не могу много разговаривать, как положено. – Она мне рассказывает.
– Не понял, как не можешь – ты же разговариваешь, – смотрю немного насмешливо, но так и вопросы, не считая самой ситуации, такие.
– Ну много вот, чтобы господина окружить любовью и разговором. Дабы ему не было скучно с дамою прелестной, а я стесняюсь все время, и у меня все плохо очень получается, совсем плохо, вот, – разводит руки и опускает голову.
– То есть это не ты себя ведешь в разговоре так со мной, а тебя заставили все время много говорить со мной?
– я почти утвердительно спрашиваю ее.
– Да, это все она, – с пафосом, – это наша Хуанита, гувернантка наша бывшая, – поясняет Марти.
– Боже Всевышний, значит это не ты сама, а я испугался, что и в тишине не посижу, и что она еще говорила? – уже заинтересованно, что еще здесь местным девушкам советуют для привлечения, так сказать, нас, мне уже интересно.
– Что надо кавалерам про цветы говорить, дабы не было у него затруднения, какой цветок подарить прелестной даме, – быстро частит Марти как по писаному.
– То есть тебе это балабольство не нужно.
– Нет, я сама, бывает, сижу, часами вышиваю, книги читаю вот. Мне нанимали репетитора, ну не такого, как наша грозная Натали Сергеевна, конечно, но все равно и он мне указкой указывал, что и куда, мы даже не разговаривали вовсе с ней, вот.
– Это просто замечательно, если это все, тогда зови родителей, я согласен, но если будешь много тарахтеть, тогда договор заключай со своей Хуанитой.
Она смеется: – Мы ее уже уволили.
– Ну иди тогда зови родителей.
Она умелась. Родители пришли, они уже все поняли, и поэтому лица были радостные, и если Видэл просто был доволен, то его жена Иветт прямо вся сияла от счастья.
Чтобы не портить торжество момента, прошли в кабинет Видэла. Мне показали стандартный договор и стали разъяснять его пункты. Договор был солидный, на целых шести листах. Жена Видэла Сезови все порывалась сказать, что зачем мальчика загружать такой сложной информацией, пусть лучше его родители придут и прочитают. Видэл был не согласен: он уже взрослый, пусть несовершеннолетний, но он уже все понимает.
Все пункты были понятны за исключением одного. Совместный ребенок признавался только девочка – о блин, а мальчик? Когда я дошел до этого пункта, а был он на пятом листе и мое чтение жена Видэл Сезови оценивала весьма скептически, судя по ее лицу, я озвучил этот пункт и получил ответ.
– Понимаешь, у нас нет мальчика и нет гарантии, что он и будет в дальнейшем.
Плодить много детей, а если будут одни девочки – и что тогда, а так мы его признаем своим сыном. Все равно он получит все наследуемое, поэтому вам же даже лучше от этого.
Пункт был спорный, для Земли вообще дикий, здесь же в порядке вещей, мальчик – это все. Королей, даже снимали за отсутствие детей мужского пола, причем вместе с головой. Правда у королей всегда так снимают, но все же. Посмотрел на Марти, озвучил ей этот пункт, ответа не получил, а сам задумался.
Потом сказал:
– В целом договор возражений не вызывает, за исключением этого 36 пункта. Поэтому мы можем отложить подписание до встречи с моими родителями.
Видэл Сезови спросил:
– Возражений против свадьбы нет? Только по этому пункту?
– Да, – говорю, – в остальном я со всем согласен.
– Но и женой ты Марти взять согласен? – он уточняет.
– Конечно, мы с ней все обговорили.
Он удивленно:
– Да, немного странно, но хорошо. Значит я сегодня отправлю нарочного с сообщением твоим родителям, чтобы они завтра приезжали и обговорим договор. Согласен? – он окончательно уточняет.
– Да, возражений не имею, – я киваю.
– Тогда отдыхайте, счастья вам, дети, – и ушел.
За ним так же тихо поднялась и вышла его радостная жена. Я задумался: «Вот же дурацкие законы. С одной стороны, сын формально будет братом своей же матери, причем с гораздо большими правами в наследовании. С другой стороны, ему как раз мы ничего не сможем передать по закону. Он всего лишь брат жены, вот такие местные законы, и думай, голова, шапку куплю, здесь, правда, шляпу, шапки господа не носят, совсем только в неметчине, впрочем Витоли не в курсе, а мне не до того…»
Пока я думал, Марти тихо сидела и что-то вышивала. Я посмотрел на нее, она увидела, улыбнулась несмело и опять уткнулась в свое вышивание. Во женщина, девушка, а я на нее гнал, сидит уже полчаса, – вот это я в задумчивость впал – и слова не сказала, молодец, а то я уже думал, как этот фонтан красноречия закрывать, хотя бы на время. Только тут обратил внимание, что сидим мы в рабочем кабинете Видэла.
Это конечно, частный дом, но все же это даже не спальня Марти, а рабочий кабинет ее отца. Прошли к Марти в комнату, она походила, потом, смущаясь:
– Я это… пойду скупаюсь, а потом ты, – и очень как-то жалобно смотрит на меня.
Говорю: – Хорошо, а что не так? – что-то непонятна мне ее реакция.
– Да это, мама с папой всегда вместе купаются, а я вот это, я… И краснеет.
– Ладно, – говорю, – иди, я потом, – и чтобы окончательно не пугать, – когда ты скупаешься, я пойду сам.
Все, убежала, вся радостная.
Да, как-то я по-другому представлял местную семейную жизнь. Думал, меня счас будут валять на полном серьезе прям, может, и на полу для антуражу и возмущаться, что я какой-то не такой и вот ее прошлый кавалер… Ну не то чтобы я очень уж плохо думал о местных дворянах и дворянках в частности, но то, что это будет девушка и для нее поцелуй в щечку, в общем вот такие они, здешние местные дворяне.
Я даже зауважал их, хотя я и сам из них сейчас, ну Витоли по крайней мере.
Она пришла быстро, где-то через полчаса всего. Сказала: «Там вещи оставишь и это, халат там висит, – потом, подумав, – да ой… пошли покажу», и вся пунцовая, может из-за купания это, повела меня.
– Пошли, вот – она показала. – Это у нас ванна женская, – на мой вопросительный взгляд. – У нас две ванны: мужская и женская, но родители всегда вдвоем купаются, а я здесь сама, и вот пусть будет наша… э, твоя сегодня, я… пойду. Иди уже.
Скупался, да, здесь мыл, кремов, не в пример больше, чем у меня дома. Я и половины не понял, зря, наверное, отпустил Марти, ну да ладно, а то совсем засмущаю девчонку. Теплая вода, душ что-то совсем меня разморили, и я еле дошел до спальни.
Марти сидела и напряженно чего-то ждала.
Я вопросительно посмотрел, она сначала молчала, потом заговорила:
– Мама говорила, первый раз всегда больно, и я боюсь немножко очень.
