Далее, с 475 до 221 г. до н. э., последовал очередной цикл борьбы за власть, известный как период Чжанго («период Сражающихся царств»). Эта дисгармония носила прогрессивный характер. Многие культурные компоненты и бюрократические структуры, которые станут определяющими для Китая на последующие две тысячи лет, сформировались именно в период Сражающихся царств. В эту эпоху возникла великая философия. Можно назвать Сунь-цзы, автора трактата «Искусство войны», и Сюнь-цзы, мыслителя конфуцианской традиции, самое знаменитое изречение которого звучит так: «Человек по своей природе зол, а то, что в нем представляет добро, есть приобретенный навык». Это вполне могли бы написать и Гоббс, и Гамильтон.
Культурная и бюрократическая консолидация Китая в период Сражающихся царств привела к тому, что количество великих царств к середине III в. до н. э. сократилось с семи до трех. На юге – Чу, на западе – Цинь, на востоке – Ци, причем два последних возродились после длительного периода внутренней борьбы. К 223 г. до н. э. династия Цинь покорила своих соперников, и возникла первая в истории Китая объединенная империя. В 206 г. недолговечная история империи Цинь завершилась, на смену ей пришла империя Хань, просуществовавшая четыреста лет, став первой всекитайской великой империей.
Империя Хань не была монохромной диктатурой, управляемой исключительно из центра. Скорее она представляла собой великую гармонию разных народов и систем – царств, территорий, подвластных военачальникам, и т. д. Несмотря на борьбу за власть, отдельные Сражающиеся царства за несколько столетий культурной и бюрократической консолидации превратились в разнообразные элементы системы, которая представляла собой нечто большее, чем ее компоненты. Если рассматривать Древний Китай как микрокосм, XXI в. можно посчитать огрубленным приближением к раннему периоду империи Хань: глобальная система, возникающая из глубоких конфликтов и анархии периода Сражающихся царств.
Бывший британский дипломат Адам Уотсон в своей книге «Эволюция международного сообщества» глубокомысленно отмечает, что политическая интеграция в Древней Греции, Шумере, Индии и Китае всегда требовала общих культурных предпосылок для формирования правил и институтов [8]. Нынешний мир отличается культурным разнообразием, и тем не менее формируется единая космополитичная культура верхнего среднего класса. По мере распространения культуры в духе nouvelle cuisine
[11] распространяются и международные институты. Подобно тому как вместе с индустриальным средним классом вырастали современные государства, экспансия нового глобального верхнего класса будет в дальнейшем определять видоизменение самих государств. Так же как большинство наиболее развитых стран в XX в. занимались повышением эффективности производства для удовлетворения потребностей населения, чрезвычайно специализированные потребности новых глобальных космополитов потребуют всемирного повышения эффективности производства, при котором отдельные государства и регионы могут специализироваться на выпуске той или иной продукции. Таким образом человечество сможет ликвидировать разрыв в историческом цикле, восстановив на планетарном уровне древние политические системы Греции, Шумера, Индии и Китая.
Не стану вслед за Марксом утверждать, что у истории есть жестко заданное направление, и не думаю, что история – это жестко установленная череда событий. Я просто предполагаю, как Монтескье в XVIII столетии, что события движутся в некоем, хотя и неопределенном направлении к «минимальной международной нравственности» и уже различимы некоторые наиболее общие очертания [9].
Возникновение своего рода свободной мировой системы управления, вероятно, неизбежно, если не случится серьезной войны между двумя или более великими державами, такими как США и Китай. Хаос в Черной Африке и других местах может продолжаться независимо от конвергенции элитных глобальных институтов и в то же время стимулировать этот процесс. Каждая новая война в Африке будет поводом для большего количества встреч на международном уровне в Женеве и Вашингтоне и усиления стремления их участников в следующий раз реагировать лучшим образом. Таким образом, будут возникать и набираться опыта международные организации и многонациональные миротворческие силы. Великие державы, такие как США, чтобы не перегружать себя, будут делегировать ответственность международным организациям. Это будет делаться во имя универсальной нравственности ради собственных государственных интересов.
Но вероятность глобальной политической конвергенции мало говорит о ее плодотворности. Европейский союз (ЕС) – система. Но до сих пор неясно, насколько эффективен окажется ЕС в перевоспитании унылого бюрократического деспотизма, который становится рассадником отвратительного национализма. В III в. до н. э. император династии Цинь впервые объединил Китай, но его приверженность легизму – доктрине, требующей точного соблюдения существующих правовых норм, – привела к тому, что династия рухнула менее чем через двадцать лет. А династия Хань, пришедшая ей на смену, просуществовала четыреста лет, потому что взяла все лучшее от легизма и конфуцианства, в котором почитаются традиции и умеренность. Вдохновится ли всем этим ЕС или какой-то коварный деспот, возникнет ли единство по типу жестокого легизма императоров династии Цинь или более прогрессивного конфуцианства императоров династии Хань, воспримет ли глобальная система ценности западного мира или нет – от этого будет зависеть дальнейшая судьба мира.
Не забывайте, что единство Греции, возникшее с завершением Пелопоннесской войны, не способствовало развитию цивилизации, поскольку оно означало поражение афинской демократии от рук Спарты и ее союзницы Персии. Но объединение Сражающихся царств на основе конфуцианской системы ценностей, которую исповедовали императоры династии Хань, дало позитивные результаты. Современный эквивалент этого успеха в глобальном масштабе под силу только Соединенным Штатам.
Покойный английский историк и исследователь международных отношений Э. Х. Карр писал: «Чтобы интернационализировать в каком-то реальном смысле правительство, необходимо интернационализировать власть» [10]. Власть не берется из воздуха. Создание в 1945 г. Организации Объединенных Наций не сделало ее ни властной, ни даже полезной. На шестом десятке лет своего существования ООН эффективна до такой степени, что ее деятельность получает молчаливое одобрение со стороны великих держав, особенно США. Когда ООН действует вполне самостоятельно, это означает, что ни одна из великих держав не видит личной заинтересованности, чтобы принять участие в ее деятельности. Соответственно, высокий статус новых международных организаций, таких, например, как Международный уголовный суд в Гааге, был бы невозможен без военной и политической победы западных союзников в холодной войне, которая избавила международные органы от советских рычагов влияния. Глобальные институты типа Международного уголовного суда в Гааге означают усиление влияния Запада, а не его замену.
«Исторически, – пишет Карр, – каждая попытка создания мирового сообщества возникала с подъемом одной сильной державы» [11]. Нет никаких признаков того, что ситуация изменилась. Глобализация означает распространение американской практики деловых отношений, которую каждая культура приспосабливает под свои нужды. Кому-то это на пользу, кому-то во вред. Развитие этой модели наряду с демократизацией, трибуналами по военным преступлениям и эффективными миротворческими организациями потребовало нескольких десятилетий борьбы против Советского Союза, которая влекла за собой проведение развернутых секретных операций, создание систем ядерных вооружений, что не всегда можно было объяснить или оправдать с позиций универсальной нравственности.
