Книга Клуб лжецов. Только обман поможет понять правду, страница 54. Автор книги Мэри Карр

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Клуб лжецов. Только обман поможет понять правду»

Cтраница 54

Мать села в кресло, и Гордон дал ей прикурить от бутановой зажигалки с полуметровым пламенем. Потом он засунул зажигалку в карман и, прислонившись задницей к подоконнику, открыл комикс, который с собой захватил. На обложке комикса был изображен худой и длинноносый фашист в монокле. Этот фашист тянул руки к блондинке в изорванной в клочья форме медсестры. Гордон погрузился в чтение комикса, и мне стало стыдно за то, что директор видит идиотскую картинку на обложке журнала.

Возможно, в тот день я сосредоточила свое внимание на Гордоне для того, чтобы не смотреть на мать, которая выглядела и вела себя ужасно. В ту осень она неудачно покрасила волосы в красный цвет, но в результате получились цвет и текстура сухой люцерны. Мать даже не удосужилась одеться для встречи с директором. Она вставила ноги в ковбойские сапоги, накрасила губы и накинула бобровую шубу на шелковую ночную сорочку персикового цвета. Когда мать клала ногу на ногу, край сорочки вылезал из-под шубы. А в то утро она очень часто клала одну ногу на другую. Может быть, она хотела продемонстрировать директору стройные женские ноги. Директор покачивался в своем кресле за своим огромным столом и кивал.

Во время их разговора я натянуто улыбалась и продолжала улыбаться даже тогда, когда мать пригласила директора с супругой в любое удобное время посетить бар, где их угостят напитками. Мать называла свой бар «семейным заведением» и хвалилась своими «блестящими» дочерьми, – тут она погладила рукой мои волосы – которые делают уроки за стойкой бара под классическую музыку из джук-бокса. Я помню, что наклонилась, чтобы мать убрала руку с моей головы. Я понимала, что директор прекрасно знал, что бар «Лонгхорн» – самая настоящая дыра, и не хотела делать вид, что верю в сказки, которые рассказывает ему мать.


После школы мы с Лишей действительно сидели в баре. Но вместо того, чтобы делать домашнюю работу, мы резались в игровом автомате в разновидность пинбола, в котором шайбой сбивали кегли. Я научилась строить карточный домик, умела выбросить из стакана кости так, чтобы были одни «семерки», а также скручивать полотенце таким образом, что оно было похоже на огромный конский член, что вызывало громкий смех всех посетителей.

Единственной классической композицией в джук-боксе была «Болеро» Равеля, если, конечно, не считать музыки из кинофильма «Исход», от которой у бармена всегда наворачивалась скупая мужская слеза. Мать всегда носила в сумочке отвертку для того, чтобы при помощи нее сделать громче или тише звук джук-бокса в зависимости от своего настроения и желания потанцевать. Главным образом мы слушали песни типа Теннесси Эрни Форда [54] о том, как шахтер добывает шестнадцать тонн угля в день, а также о том, что сердце исполнителя следует за улетающими вдаль гусями.

Многие завсегдатаи бара сидели без движения так долго, что практически прирастали к стульям. Я видела картины Эдварда Хоппера [55], да и без него понимаю всю патетику людей, которые сидят в дайнерах. У матери в баре сидело много таких клиентов, лица у которых были одно серее другого.

Самыми активными клиентами бара были Гордон и Джоуи. Они были самыми молодыми и могли съездить по делам матери тогда, когда у нее болела голова и она не могла сесть за руль.

Джоуи жил на пособие по инвалидности. Каждый месяц он забирал чек у своего адвоката в Колорадо-Спрингс за то, что «посадил» легкие во время работы шахтером. Несмотря на это, Джоуи постоянно курил. Указательные пальцы на его обеих руках были желтыми от никотина. В отличие от Гордона Джоуи был в свое время красивым. В нем текла кровь индейцев и мексиканцев, он был небольшого роста, но с крепким и с узкими бедрами. У него была волевая челюсть и черные глаза, которые нравились матери. Его глаза с большими мешками были постоянно полузакрыты оттого, что он принимал болеутоляющие с содержанием опиатов и валиума (именно эту комбинацию мать попросила своего врача прописать и ей). По нескольку раз в день у него были приступы кашля, которые продолжались до десяти минут, начисто убивая все разговоры, которые могли происходить поблизости. У него действительно были проблемы с легкими. Я постукивала его по спине во время этих приступов, словно у него кость в горле застряла, и спрашивала: «Не в то горло пошло?», а Лиша выносила ему стакан воды. После приступов кашля он всегда оставлял вокруг себя массу скомканных салфеток. Однажды я развернула одну из этих салфеток и тут же бросила на пол, словно она была радиоактивной, потому что увидела на ней кровь. Дитер быстро выкинул их в мусорное ведро.

Гордон жил на окраине города вместе со своей матерью. У него был луг, на котором паслись наши лошади.

– Ты чем зарабатываешь? – спросила я его однажды. В тот момент он учил меня, как забрасывать лежащий на обратной стороне ладони фундук прямо в рот.

– На своих вложениях, – ответил он, отчего Джоуи начал смеяться так, что смех перешел в приступ кашля. Я постучала его по спине, но мать отозвала меня в туалет и объяснила, что невежливо спрашивать людей о том, чем они зарабатывают. В Техасе все было наоборот. Там работа человека считалась зачастую более важной, чем его пол. Ты знал, на каком заводе человек работал и к какому профсоюзу принадлежал – тимстеров [56], трубоукладчиков или работников нефтяной, химической и атомной промышленности.


Когда по утрам я спускалась со второго этажа, то на диване в гостиной неизменно находила Джоуи или Гордона. Я должна была разбудить водителя и отправить его прогревать машину, чтобы отвезти нас в школу. Мы могли бы легко и дойти до школы пешком, но мать считала, что будет правильнее, если нас привезут на машине. Я ставила на плиту чайник для заварки кофе еще до того, как делала себе хлопья на завтрак. Громкий свист чайника разбудил бы и мертвого.

Однажды прохладным воскресным утром мать отправила Гордона и Джоуи вместе с нами на пастбище, на котором паслись наши лошади. С момента переезда в Антилоп мы умоляли маму разрешить нам покататься верхом.

Разрешить нам покататься мать подвинуло появление в баре ковбоя, который хотел продать красивые уздечки. Он ехал в Вайоминг, чтобы сделать предложение своей девушке, и ему были нужны деньги. Он даже показал нам фотографию девушки-блондинки в короне со стразами. Мать посмотрела на фотографию девушки, на круглое, как луна, лицо ковбоя и незамедлительно приказала бармену налить всем присутствующим за счет заведения. Потом она залезла в кассу, вынула пригоршню банкнот и пошла с ковбоем к его машине, чтобы купить его уздечки.

На следующий день на рассвете Джоуи и Гордон отвезли нас на пастбище.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация