Когда все успокоилось, она проговорила – отчасти и впрямь от души, а отчасти винясь и расстилаясь перед ним: «Хорошо с тобой, Андрюша, ох, как хорошо».
– Что, с ним не так было? – жестким ртом усмехнулся он.
– Нет, не так, совсем не так, никакого сравнения, – зашептала она. Но потом – бес ее, что ли, под ребро подталкивал? А может, обидно стало, что безделушки, что дарил Шаев, с тем браслетом не имели никакого сравнения?
И она вдруг рассказала Андрею, какие замечательные подарки ей Михаил Владимирович предлагал и какой она выбрала браслет. «Вот только теперь не знаю, как его носить, где хранить?» Потом поведала, какой сейф, переполненный драгоценностями, имеется у того, другого любовника в спальне.
Она ожидала в ответ, что Андрей опять разгневается, а может, даже ударит ее. Но он не ударил, только жестко и непримиримо округлил рот. И Алена заметила, как алчно вспыхнули его синие глаза.
Павел Синичкин
В тот летний вечер я сидел в московском представительстве Сольской области напротив губернатора вышеупомянутой области Михаила Владимировича Ворсятова и пытался опросить его. Опрос шел туго. Подобного рода особи не привыкли раскрываться настежь ни перед кем. Тем паче перед теми, кто на них работает. Я постарался убедить его быть откровенным.
– Из-за того, что вы подослали ко мне своего Вячеслава, мы и так потратили впустую много времени. Слишком много. А он, ваш подчиненный Двубратов, и жизнь свою отдал. Поэтому я прошу вас рассказать мне в подробностях, что случилось.
– А из зала кричат: давай подробности, – процитировал губернатор Галича.
– Я не партком былых времен, мне не нужны пикантные детали. Только факты, наблюдения, заметки. Те, что позволят мне отыскать вашу Алену. Она, я так понимаю, вас обокрала?
– Правильно понимаешь, сыщик.
– Итак?
– Мы встречались с ней с декабря. Не скажу, что это была любовь. А может, и любовь. Во всяком случае, практически каждый раз, когда я оказывался в Москве, я ей звонил. И мы видались.
– Видались? – я поднял бровь. – Где?
– Я в рестораны ее приглашал. В оперу. На балет.
– А где начинались ваши встречи? Вы за ней в салон заезжали?
– Обычно нет. Она сама была против. Сказала, что не надо среди девчонок в салоне создавать ненужный ажиотаж. Не нужны ей завидки лишние, и она, типа, замужем. Обычно я ее где-то подхватывал. Она в кафе сидела или в каком-нибудь «Макдоналдсе». Парковался рядом на секунду, набирал ее, она выскакивала.
– Потом, после театров и ресторанов, вы везли ее к себе домой?
– Не всякий раз, но, да, дома она у меня бывала.
– Опишите ваше гнездышко.
– Гнездышко… – саркастически повторил он, словно давая понять, что место его столичного жительства ни в коем случае не должно описываться никакими уменьшительно-ласкательными суффиксами. – У меня дом, три этажа, шестьсот квадратов, в охраняемом дачном поселке Суворино. Семь кэмэ от Окружной.
– Расскажите, что было в тот раз.
– Мы приехали туда пять дней назад, *** июня, где-то часов в десять вечера.
– То есть никаких предварительных ласк – я имею в виду рестораны-театры – у вас в тот раз не было?
Губернатор явственно окрысился, и нижняя губа его выпятилась. Подобного полета люди не любят, когда с ними разговаривают столь вольным тоном. Они живут в строгом перпендикуляре под названием «я начальник – ты дурак». И если я в данный момент был тем, кто на него работал, значит, должен был держать фрунт, пучить глаза и всячески его облизывать. Я же посмел, в его понимании, слишком вольно себя вести.
– Я не из праздного любопытства обо всем вас расспрашиваю, – уведомил я. – Мне для расследования важны малейшие детали.
– Нет, в тот вечер мы были с ней в ресторане. Я освободился раньше. Она тоже, кажется, не работала.
– В ресторане – каком?
– «Москва под ногами».
– Вы его сами выбрали? Или она?
Этот простой вопрос вдруг застал его врасплох. Он на секунду задумался, а потом вдруг с удивлением сказал:
– А вы знаете, в итоге – она. – Для него, похоже, стало неожиданностью, что кто-то, тем более женщина, вдруг определяет, куда ему идти и что делать. – Да, она предложила туда сходить. Нахваливала: очень хорошее заведение, модное.
– Ожидания оправдались?
– Заведение как заведение, – поморщился он. – Столичных понтов больше, чем вкуса.
– А где машина ваша в этот момент стояла?
– Внизу, в бизнес-центре, на парковке.
– И вы все это время, когда в Москву приезжали, сами за рулем сидели? Без шофера, без охраны?
– Когда был с Аленой – да, один. – И пояснил: – Зачем мне лишние глаза и уши?
– Вам в тот вечер поведение Алены странным не показалось? Может, она нервничала? Или проговорилась о чем-то?
– Какая на хрен разница! – взорвался он. – Теперь-то это какое значение имеет? Да и нехрен мне больше делать – за ее нювансами следить! – он так и произнес: нювансами, что ни говори, большой у нас культуры губернаторский корпус!
– Что дальше было?
– Приехали мы ко мне домой. В коттеджный поселок Суворино, в мой дом. Еще маленько выпили. Поднялись в спальню. Вот тут все и началось. Только я ей, так сказать, вчинил, врывается в спальню мужик. В перчатках. В маске. Он меня сразу вырубил. Двумя ударами. Прихожу в себя – я лежу на кровати. А рука наручником к изголовью пристегнута. Очень жестко пристегнута, впритык. Рядом тот мужик. И Алена с ним заодно. И она меня с ходу спрашивает: ты понял, милый, почему он в маске? Это потому, что мы тебя убивать не хотим. И не будем. Не будем, если ты скажешь шифр своего сейфа. Я их послал по матушке. Тогда мужик достал откуда-то плоскогубцы. А она: он будет ломать тебе поочередно по пальцу, до тех пор пока не скажешь. Он такой, не остановится, поэтому советую тебе, Миша, пожалеть самого себя и сказать сразу же.
– То есть они изначально нацеливались на сейф и на ценности, что там находятся?
– Именно! В этом я ни секунды не сомневаюсь. И Алена для него не просто наводчица – а самая настоящая сообщница.
– А она про сейф знала? И про то, что там лежит?
– К сожалению, да.
– Теперь вернемся к мужику в маске. Как он к вам в дом попал?
– Вот это хороший вопрос! Наш поселок строго охраняется. Въезд через единственный КПП. Охрана по периметру делает обходы. Жители – не простые смертные, все ездят на своих машинах. Да, наверно, через забор можно перелезть. Но любой посторонний пешеход на улице в поселке – как бельмо. Сразу всем заметен. И подозрения вызывает. Вдобавок у всех, кто там живет, видеокамеры – у заборов, у въездных ворот. Далее! Вокруг моего дома трехметровый забор. Ворота автоматические, сразу после них – въезд в гараж, и ворота я за собой немедленно закрываю.
