– Да, мы живем с ним в одной комнате. Тут же на катере и его сестра, Софи. Она классная, играет на аккордеоне, печет нам пироги.
– Это замечательно, Эд.
У него появились друзья и среди них девушка. Просто невероятно.
– Что тебе привезти на следующей неделе?
– Пару тетрадей, ручки, – он замолкает, затем продолжает, медленно: – Я веду, ну, этот самый… дневник. Начал месяц назад по рекомендации доктора Хогана. Иногда читаю Джейку и Соф.
– Смотри, дорогой, сдерживай себя. Не пиши лишнего.
– Конечно, конечно… но там все должно быть настоящее. Наоми ведь тоже вела дневник, верно?
Боже, вспомнил о ней.
– Да.
Наконец мы прощаемся, и я долго сижу на полу рядом с Берти. Он тычется мне в лицо своим влажным носом, я глажу его за ушами. Зачем Наоми понадобилось вести дневник, я до сих пор не понимаю. Свои мысли она держала при себе, а там были одни намеки. Правда, они в конце концов вывели нас на Джеймса. Я встаю, беру альбом и долго рассматриваю рисунки, почти с удивлением, будто они сделаны кем-то посторонним.
На кухне тепло. Это теперь мой дом. Стол, обитый огнеупорной пластмассой, блеклый кирпичный пол, маленький шумный холодильник в углу. Мне здесь уютно. А тот, что в Бристоле, теперь кажется чужим. Помню, как я ходила по нему кругами, когда позвонил Майкл – рассказать о своем открытии, сделанном после изучения дневника Наоми.
Чтобы подавить воспоминание, я иду с альбомом к подоконнику и начинаю рисовать восседающую на воротах сороку. Ту самую, из детской считалки.
Бристоль, 2009
Четыре дня спустя
– …Так что сокращение Дж. – это ее друг Джеймс.
– Что вы сказали, Майкл? Извините, повторите, пожалуйста, еще раз, помедленнее. – Я так плотно прижимала трубку к уху, что стало больно.
Тягостно тянулось время, но ничего не прояснялось. Я не находила себе места, мне во всех углах мерещилась она. Воскресенье мы с Тэдом провели, слоняясь по дому, напряженно прислушиваясь, посматривая на часы, молясь про себя о какой-нибудь новости. Но ожидания были бесплодными. Казалось, никто палец о палец не ударял, чтобы вернуть нам дочь. Мы, конечно, думали о том, как нам жить дальше. Речь шла обо мне. Чем будет заниматься Тэд, не обсуждалось. Я тоже хотела вернуться к работе, но Тэд отговаривал, считал, что мне не выдержать. Фрэнк был с ним согласен. Он вечером заехал к нам и сказал, что нашел мне временную замену.
Сегодня мальчики ушли в школу как обычно. И Тэд отправился в свою больницу. Я смотрела из окна второго этажа на его прямую спину. Он шел к машине, в хорошо сидящем костюме, высоко подняв голову, и никто не мог бы предположить, что у этого человека в доме несчастье. Неподалеку стоял фургончик со спутниковой тарелкой на крыше. Это журналисты дежурили в надежде на сенсацию. Я быстро отошла от окна.
Майкл заговорил громче, вернув меня к действительности.
– Сокращение Дж. в дневнике Наоми – это Джеймс. Я снова побеседовал с ним и Никитой. Сейчас подъезжаю к вашему дому.
Совсем скоро звякнул дверной звонок. Ясное дело, это Майкл. Но на пороге стоял высокий рыжий юноша в школьной форме. Узел галстука чуть расслаблен, рубашка смята, заплаканное веснушчатое лицо. Я не сразу его узнала.
– Джеймс.
– Здравствуйте, доктор Малколм.
– Ты пришел к Наоми? Но ее нет, Джеймс. С вечера четверга.
Прошло четыре дня. И хотя каждая минута этого времени была для меня мукой, я все равно не переставала удивляться, что уже четыре дня, как ее нет.
– Конечно, я знаю, – угрюмо пробурчал он. – Я уже побывал в полицейском участке.
Его покрасневшие глаза и побитый вид вызывали у меня инстинктивный прилив нежности.
– И что?
– Все им рассказал. Это моя вина.
Какая вина? Что он сделал? В чем виноват?
Джеймс понял, о чем я подумала.
– Нет… где она, я не знаю… просто я захотел увидеть вас и все объяснить…
Джеймс покачнулся, и я втянула его в дом. На кухне он плюхнулся на стул и уронил голову на руки. Я налила чаю, поставила перед ним чашку, и в этот момент в дверь опять зазвонили.
На этот раз Майкл. Глаза серьезные, но на лице слабая улыбка. Посторонившись, чтобы его впустить, я неожиданно осознала, что мне приятен его запах. Настоящий, каким должен пахнуть мужчина.
Он находился по ту сторону. Там, где по-прежнему шла нормальная жизнь. Для него и остальных. И хотя этот мир окружал меня со всех сторон, я могла его чувствовать, обонять, но все равно не была его частью, отделенная невидимой перегородкой. На моей стороне все было разрушено катастрофой, и я сейчас даже не могла вспомнить, как это – жить, как все нормальные люди.
– Вот, Джеймс пришел что-то мне рассказать… – начала я.
– Да. – Майкл кивнул, садясь рядом с юношей. – Мы вчера вечером хорошо поговорили.
– Я люблю ее, – неожиданно выпалил Джеймс. – А она любит меня. По крайней мере, так было совсем недавно… Мы… уже полгода вместе.
Что значит вместе? Участвуют в одном спектакле. Он это имеет в виду? Я посмотрела на Майкла.
– Они шесть месяцев спят вместе, – негромко произнес он.
Мне вдруг показалось, что на кухне холодно. Надо включить обогреватель. Чего это Тэд вздумал экономить в ноябре?
Но это невероятно. Если бы Наоми спала с этим парнем, я бы знала. Она бы мне призналась. А если нет, то я бы все равно знала. Ведь я мать.
– Она собиралась вам рассказать, – еле слышно выговорил Джеймс, словно прочитав мои мысли. – Потому что вы бы все равно узнали.
– Но как это могло случиться? Ведь она все время была у меня на виду. Я знала почти о каждом ее шаге…
– После школы. На уик-энды, – он говорил почти шепотом. Мне пришлось наклониться, чтобы его услышать. – Она говорила вам, что проводит время с Никитой, а мы шли ко мне домой.
– Твои родители знают?
Я была с ними знакома. Мама – рыжеволосая красавица, медсестра. Отец – врач-педиатр, намного старше.
– Конечно нет. Папа допоздна на работе. Мама год как от нас ушла. Но дело не в этом…
А в чем? Он что, не сказал еще чего-то, главного?
– В последнее время ее по утрам начало подташнивать.
Вот как? А я не замечала. Хотя… Она перестала завтракать. Говорила, нет аппетита. Но всегда ужинала, так что я не беспокоилась.
– На уроках ее клонило ко сну.
Ну, это понятно. Репетиции изматывали. И утренние пробежки она перестала делать.
– Потом она сделала тест.
Боже, ну почему мне не пришло в голову сопоставить факты? Отказ от завтраков, утомляемость, эмоциональные подъемы и спады. Это же так очевидно. Я встала, подошла к окну. Майкл проводил меня участливым взглядом.
