Тео его перебивает:
– Нам интересно с тобой познакомиться. Мама рассказала, что ты создаешь интересные композиции из корней деревьев. Это здорово. Я уже больше года назад сделал серию фотографий моей сестры в лесу, среди деревьев. Кажется, неплохо получилось.
Моей сестры. Боже, как давно я не слышала этих слов! Они прозвучали так, как будто она где-то здесь, рядом. Эд смотрит на меня. В одной руке у него бокал, другой он обнимает Софи. Взгляд чуть настороженный, но совсем не такой, как вчера.
Бристоль, 2009
Восемь дней спустя
Меня испугали глаза Эда.
В то утро я проснулась с мыслью, что после исчезновения Наоми прошла неделя и один день. Должно было что-то проясниться, но мы по-прежнему стоим на месте. Сидим и ждем. Я в особенности. Меня как будто прикололи булавкой к месту. Сбросив одеяло, я села в кровати.
– Но сегодня все изменится, – мои слова гулко прозвучали в тишине дома.
Тэд уже ушел на работу. Тео тоже нет. В оставленной на столе записке он сообщил, что пошел сдавать работу на соискание стипендии. Его приняли в Нью-йоркскую киноакадемию на отделение фотографии. Занятия начинаются в следующем году, и стипендия бы не помешала. Сегодня я забыла его проводить, не накормила завтраком. Совсем забросила семью.
Эд спустился, когда я варила кофе. От него опять пахнуло чем-то незнакомым, непонятным.
– У тебя по пятницам, кажется, тренировки по гребле. А как сегодня? Аня сказала, что твой рюкзак уже несколько дней лежит в ванной комнате. Весь мокрый.
Он так резко встал, опершись ладонями о стол, что чуть не уронил стул. И посмотрел на меня с яростью, которая меня испугала.
– Что ты все выговариваешь мне, как будто я ребенок!
Я услышала, как захлопнулась дверь. Потом тихо вошла Аня с небольшим бледно-розовым цикламеном в горшке. Поставила на стол и кивнула мне, видимо в надежде, что это меня как-то подбодрит. Я на несколько секунд залюбовалась кремовыми лепестками с острыми краями. Вспомнила, что розовыми цветами было украшено платье на моей свадьбе.
– Очень милые цветы. Спасибо, Аня.
Она улыбнулась и начала прибираться на столе. Присутствие другого человека меня бы сейчас раздражало, но от нее исходили волны целебного спокойствия. Без этой женщины наш дом уже превратился бы в свинарник.
Эд страдает, это ясно. Чувствует себя виноватым, и я не знаю, как ему помочь. Я нашла у Тео белую картонку размером в два стандартных листа. В центре написала синим фломастером «Наоми», вокруг расположила ряд концентрических окружностей с увеличивающимися диаметрами. Первый круг – семья, второй – школа. Сюда я вписала Никиту и поставила против ее имени галочку, потому что с ней уже побеседовала полиция. Джеймс – еще одна галочка. Учителя, Салли Эндрюс, мисс Уинем. Так-так. А что остальные учителя? Надо спросить у Майкла.
Еще круг предназначался для знакомых, с которыми я встречалась не каждый день. Аня. Ее муж. Я понаблюдала за тем, как она подметает пол. Аня почувствовала, что я на нее смотрю, подняла голову и улыбнулась. Я поставила возле ее мужа вопросительный знак – спросить у Майкла, разговаривал ли он с ним.
К этому же кругу относились и соседи. Миссис Мур и ее сын Гарольд, которого я часто видела в окне. Майкл, должно быть, уже побывал у них, но я на всякий случай тоже отметила его имя вопросительным знаком.
Что еще? Конечно, спектакль. Все работники театра. Говорил ли с ними Майкл?
Аня вскрикнула и уронила щетку.
– Что случилось?
– Ушибла ногу. О вашу докторскую сумку. Непонятно, как она здесь оказалась.
– Запихните ее куда-нибудь, я потом разберусь.
Докторская сумка напомнила мне о работе. Еще один круг. Коллеги и пациенты. Фрэнк считает, что мне лучше пока посидеть дома. Но я соскучилась по работе.
Вскоре после полудня приехал Майкл. Я показала ему свою схему. Интересно, каково это входить в дом, где запах несчастья чувствуется прямо с порога. Он снял пиджак, закатал рукава, обнажив крепкие предплечья. Его спокойная решимость заставила меня подумать, что вот так, наверное, выглядит солдат перед боем.
Посмотрев схему, он восхищенно присвистнул:
– Похоже на профессиональный план расследования. А что это за вопросительные знаки?
Подавая ему чашку кофе, я улыбнулась:
– Здесь все один большой вопросительный знак.
Он кивнул:
– Некоторые вопросы можно зачеркнуть. Например, относящиеся к школе.
– А миссис Мерз?
– Ее алиби подтверждено. К ней нет претензий. Как и ко всем остальным учителям.
– А другие работники?
– С ними тоже все ясно. Садовники, уборщики, повара, сторожа. Секретарша и работники бара в школьном театре. Все опрошены, алиби проверены.
Майкл хорошо поработал, но мы по-прежнему не продвинулись ни на шаг. Буксуем на месте.
– А как у меня на работе?
– Мы опросили всех ваших коллег. И Джеффа Прайса. Он в это время был в больнице у Джейд.
Я понизила голос:
– А мужа Ани?
– Тоже беседовали. Проверили алиби.
– А что соседи? – спросила я без всякой надежды.
– Вчера побывали у миссис Мур, – ответил он.
– Гарольд сказал что-нибудь?
– Он при разговоре не присутствовал, – Майкл глотнул кофе, – его мать предупредила, что общения с ним не получится.
– А я уверена, что получится. Она просто не хочет, чтобы вы его трогали. Но он… – я подалась вперед, – он не отходит от окна и мог что-то увидеть.
– Тогда нужно попробовать с ним поговорить. – Майкл встал. – Хотите пойти со мной? Возможно, как-то поможете.
Я взяла несколько листовок из стопки рядом с компьютером, и мы вышли.
Миссис Мур открыла дверь через пять минут. Посмотрела на нас с каменным лицом, одернула фартук.
– Я вам вчера все сказала, что смогла. Что еще?
– Но с Гарольдом детектив еще не беседовал, – проговорила я как можно мягче. – А он может нам помочь, миссис Мур. Из вашего окна виден театр.
– Он обедает.
– И все же нам нужно с ним поговорить, – сказал Майкл. – Это недолго.
В полумраке прихожей на стене поблескивало зеркало. Миссис Мур провела нас мимо него в очень чистую кухню.
Гарольд, закончив еду, занялся рисованием. Тарелка отодвинута в сторону. На нем полосатая рубашка с короткими рукавами. Пухлые руки усеяны маленькими родинками. Он тщательно трудится над рисунком, тяжело дыша и высунув язык. Достает цветные карандаши из стоящей рядом коробки. Майкл взял из стопки один рисунок, но Гарольд тут же его выхватил.
