Джулиан хрипло рассмеялся.
– Как мило! Я ведь единственный Падший, с которым ты решила поговорить, прежде чем втыкать кинжал мне в сердце.
– Насколько я помню, я все же метнула в тебя кинжал. К несчастью, промахнулась, что случается весьма редко! – негодующе воскликнула Лили.
Джулиан напрягся, синева его глаз стала пронзительной.
– Ты просто пешка в руках Святилища. И даже не понимаешь этого.
– Пешка? Ты что, смеешься? – Она подалась вперед. – Я не порчу людей! Не убиваю невинных!
– Как и я! – проревел Джулиан.
Вообще-то гнев Джулиана должен был послужить предупреждением, но остановиться Лили уже не могла. Все безумные чувства, которые он возбудил в ней в ту ночь, когда она встретила Майкла, теперь вырвались наружу. Голова кружилась, ярость опьяняла, эмоции зашкаливали. Во всем этом, как ни крути, был виноват именно Джулиан. И неважно, что его слова вполне могли быть правдой. Абсолютно неважно.
– Пусть ты этого не делаешь сейчас! Ты ведь делал это раньше? И все же имеешь наглость судить меня за верность собственной службе – за верность Святилищу!
– Я не сужу тебя, Лили. – Ангел подошел к ней ближе. – Я просто говорю, что жизнь, возможно, не ограничивается тем, чтобы ощущать себя нефилимом и выполнять все приказы Святилища.
– Эй! Алло! Уже то, что я говорю с тобой, является грубым нарушением приказов Святилища. Так что, дружище, я подчиняюсь далеко не всем их правилам.
Джулиан вздохнул и провел рукой по волосам.
– Я знаю. Не стоило мне так говорить. Твоя терпимость ко мне – достаточное доказательство.
Лили скрестила руки на груди и самодовольно посмотрела на него.
– Хотя и не меняет того, насколько ты неверно проинформирована насчет моих сородичей. Да, некоторые из нас являют собой настоящее зло – такое, что даже твой великий Натаниэль обмочит штаны в их присутствии. И все же не у всех одинаковые мотивы и не все мы одинаково смотрим на жизнь. Но Святилище предпочитает этого не замечать. Как только все Падшие будут уничтожены, под ударом окажется твой народ. И ты, черт возьми, понимаешь это не хуже меня.
Слова Джулиана стерли улыбку с лица Лили. Хотя в глубине души она и считала, что последняя фраза верна на сто процентов, это сейчас было совсем неважно.
– Я даже не знаю, почему говорю с тобой об этом.
– Потому что знаешь: жизнь не сводится к тому, чтобы следовать кодексу нефилима, – объяснил Джулиан, вложив в слова всю страсть и всю веру. – Ты заслуживаешь большего, чем служить машиной для убийств, повинуясь приказам Святилища, ведь в конце концов Святилище обратится против тебя. Когда это произойдет, что у тебя останется? Ничего, потому что вся твоя жизнь вращалась лишь вокруг единственной цели!
– Что? – Лили пораженно попятилась, а такое с ней происходило нечасто. – Почему я вообще тебя слушаю? То, что ты говоришь, не имеет никакого смысла. Ты ведь враг, Джулиан. Само собой, что с твоей точки зрения моя жизнь – это ничто.
Секунду он молча смотрел на нее.
– Понимаю, с твоей точки зрения все выглядит именно так. Но я не вижу в тебе нефилима, а ты не видишь во мне Падшего! – В споре синева его глаз стала темнее. – Я вижу в тебе Лили! Вижу тебя такой, какая ты есть, даже если ты сама себя такой не видишь.
– И какой же я сама себя вижу, мистер Я-Знаю-Все-На-Свете?
– Ты вообще себя не видишь. Ты не видишь в себе себя. Ты видишь лишь нефилима. Каково твое кредо? Охотиться на Падших, убивать приспешников и во что бы то ни стало защищать других нефилимов? Где во всем этом ты, Лили?
Ого! Девушка изменилась в лице.
– Что за хрень ты несешь? Я знаю, кто я такая.
Джулиан с сомнением посмотрел на нее.
– Так скажи мне!
Его требование запустило целую цепь событий. Не в силах встретиться лицом к лицу с суровой реальностью, Лили сделала то, чего не делала никогда.
– А знаешь? Забудь.
Она развернулась и помчалась прочь от Джулиана.
Точнее, попыталась. Девушка добежала до края крыши и уже готовилась спрыгнуть с нее, когда ангел схватил ее за талию и повалил наземь. Лили понимала, что Джулиан говорит правду, все же наотрез отказывалась это признавать.
Джулиан поднял ее, и Лили тотчас приняла очередное неверное решение в целой череде неверных решений. Навалилась на него и толкнула изо всех сил. Он отступил в сторону, и Лили по инерции пролетела мимо. Джулиан снова попытался схватить ее, но она увернулась, после чего оба они повалились на пыльную крышу.
Чувствуя, как мускулистое тело прижимает и удерживает ее, Лили в гневе заколотила кулаками по груди ангела.
– Слезь с меня!
Джулиан без труда поймал девушку за руки и зафиксировал их по обе стороны от головы.
– Лили, я восемь лет слежу за тобой. Я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь. Наблюдал, как ты принимаешь одно решение за другим, и ни разу – за исключением того, что ты позволила себе иметь свою квартиру – не видел, чтобы ты сделала что-то для себя. Все твои мысли лишь о Святилище и долге, но другие нефилимы не замыкаются на своих обязанностях и живут полной жизнью. Где же твоя жизнь?
Лили резко замотала головой. Ей хотелось возразить, что ее жизнь не сводится только к долгу и службе, но нужные слова не приходили на ум. Кроме Джулиана и квартиры, у нее не было ничего своего, и она действительно никогда ничего для себя не делала. Он так давно следил за ней, что прекрасно это знал.
– Знаешь, как Падшие называют нефилимов? Мы называем вас пушечным мясом. В ту ночь, когда ты погналась за Ваалом, ты была пушечным мясом. Поступила так ради Святилища, но где они были, когда ты лежала на последнем издыхании, на пороге смерти? Ты приняла это безумно храброе решение как Лили или как нефилим?
– Прекрати. – Лили не хотелось этого слышать.
– Черт, Лили, ты ведь не только нефилим. Ты – Лили. – Ангел отпустил ее запястья. – Ты бесстрашна в битве, но мысль о том, чтобы пожелать что-то для себя самой, тебя до ужаса пугает. Что происходит между нами? Ты впервые позволила себе делать что хочется просто потому, что тебе действительно хочется этого. И это тебя путает. Я вижу это всякий раз, когда ты рядом. Борешься со своими желаниями и постоянно их боишься. Боишься, что станешь плохим нефилимом. Не плохим человеком, а плохим нефилимом.
Его слова не просто обрушились на Лили – она была потрясена. До глубины души. Правда еще никогда не была столь сильна и могущественна. Лили прекратила сопротивляться. Ее грудь быстро поднималась и опускалась.
Джулиан наклонился к ней, и кончики его волос коснулись ее щек.
– Я восемь лет ждал, когда ты это поймешь. Ждал, когда увидишь себя такой, какая есть. Ты Лили Маркс, красивая, невероятно умная женщина, которая умеет сострадать – и эта способность отличает тебя от остальных нефилимов. Важно не то, что ты умеешь сражаться и насколько ты отличный воин. Важно лишь то, что ты смотришь на меня и видишь человека, а не Падшего, – он замолчал, а потом пылко продолжил: – Под маской долга и службы скрывается Лили. Понимаешь ли ты, что значишь для меня? Я захотел быть человеком, а не тем, кем являюсь. Из всех людей – будь то нефилимы или нет – ты единственная заставила меня желать этого. Ты сделала это. Лили. А не нефилим.
