Когда все было готово, налили горячего душистого отвара в кружку и понесли нашему гостю. Пахарь выпил горькую траву и даже не поморщился – очевидно, совсем его зуб измучил за это время. Когда он отставил питье в сторону, то глубоко вздохнул, кивнул нам и стал подниматься с кресла, а затем вдруг схватился рукой за щеку и сел обратно.
– Болит еще? – спросила я как самая нетерпеливая из всех.
– Вообще ничего не чувствую, – ответил изумленный мужчина.
– Пройдет теперь ваш зуб, – добавила Арика, а потом выразительно посмотрела на Арона.
– Вы, милый человек, еще зайдете раз-другой за отваром, и уйдет боль совсем, – с важным видом добавил «дядюшка».
– Так-то конечно, зайду, стало быть, – расплылся в довольной улыбке молодой пахарь, а потом, поднявшись на ноги и поклонившись нашему замечательному «аптекарю», положил на столик монетку и, не переставая кланяться, вышел за дверь.
Мы с Арикой переглянулись, довольно улыбнувшись друг другу. Арон сел обратно в свое кресло и задумчиво уставился в окно. С нами наедине он всегда вел себя подобным образом: был слишком рассеян. Мне иногда становилось так его жалко, хотелось, чтобы поскорее прошли эти четыре месяца и Арика отпустила его обратно к родной семье.
Вообще, сестра стала меняться. Она становилась более замкнутой, сосредоточенной, по ночам часто уходила в лес. Однажды на рассвете я поднялась рано, почувствовав, что Арики нет в комнате, а когда вышла в кухню, застала ее там. Она стояла возле таза с водой и смывала с рук кровь. Я встала как вкопанная на пороге, с испугом глядя на ее ладони.
– Это ты, Алира? Что так тихо подходишь, едва не напугала меня.
– Это кровь?
– Кровь.
– Откуда?
– Потише, постреленок. Это животная кровь, не пугайся.
– Зачем она тебе?
Сестра только вздохнула:
– Лирусик, как ты не понимаешь, я ведь совсем еще молодая ведьма, мой дар только проявился, не окреп, а мне день за днем человека под чарами приходится держать. Повезло еще, что воля у него слабая. Был бы человек с сильным характером, я бы не удержала. Подпитывать силу нужно, природной магии уже не хватает, приходится жертвы приносить. Ты не переживай, воробышек, я совсем маленьких зверушек использую. Сама не хочу убивать, а приходится.
Я только вздохнула, а сердце сжалось в тоске. Не нравилось мне все это, нехорошо получалось. Поскорее бы сестра отпустила этого Арона и стала наконец сама собой.
Жизнь наладилась. В поселке к нам привыкли, постоянно кто-то обращался за разными снадобьями, пополняя наш запас монеток, только они у нас долго не задерживались. Моя прекрасная Арика обожала покупать новые наряды. Она специально ездила вместе с Ароном в город Вильемки и привозила оттуда новые покупки, впрочем, не только для себя. У меня появилась новая теплая и пушистая шубка из заячьего меха. Я очень просила сестру не тратиться на дорогие вещи, справедливо опасаясь, что стабильный заработок мы имеем только благодаря присутствию рядом взрослого почтенного мужчины.
Так постепенно миновала зима, которую мы когда-то ожидали со страхом. С тех пор как мы приехали в деревушку, прошло больше шести месяцев, наступила весна. Арика так и не отпустила Арона, не желая менять нашу устоявшуюся жизнь. Я стала замечать, что мужчина начал чахнуть на глазах, и однажды подступилась к сестре с расспросами:
– Арика, кажется, он заболел.
– Не заболел, Алира. Это сказывается его зависимость от меня.
– Что, если ему будет становиться хуже?
Арика в ответ лишь пожала плечами.
– Он может погибнуть, да, Рика?
– Ну откуда я знаю? – раздраженно отмахнулась сестра. – Что ты пристаешь с расспросами? У нас дел много, заказы выполнять надо.
– Арика, отпусти его, – не отставала я. – Отпусти. Ты обещала.
– Если отпущу, то наша жизнь изменится, мы опять останемся вдвоем.
– Проживем как-нибудь, ты сама говорила. Отпусти, Арика. Если не ради меня, то хотя бы ради памяти мамы.
Сестра возмущенно отвернулась, неосторожно смахнув со стола сухие листочки травы.
– Хорошо, уговорила. Но когда начнутся неприятности, не жалуйся.
– Не буду, обещаю тебе.
В ту же ночь мы с сестрой отвели несчастного Арона на проселочную дорогу, подальше к лесу. Когда впереди показался тракт, ведущий в ту сторону, куда направлялся полгода назад бедный путник, сестра протянула руки и, коснувшись ладонями его лба, прошептала:
– Я отпускаю тебя. Возвращайся к своей семье и забудь обо всем, что произошло. Прощай!
Я видела, как мужчина повернулся и зашагал по освещенной лунным светом дороге, как постепенно распрямлялись его сгорбленные плечи, походка становилась более уверенной. Он шел и шел и ни разу не обернулся. Мы постояли еще немного, пока путник не исчез за поворотом, а затем направились к реке.
– Вот здесь, видишь, – сказала мне сестра, – на этом бревне через протоку повесим кусочек ткани от его любимой рубашки. Так создастся впечатление, что тело зацепилось одеждой за сук, а потом лоскут оторвался и утопленника унесло дальше по течению. Думаю, далеко они искать не будут. Незачем им, он ведь приезжий, а из родных только мы с тобой и остались. Скажем всем, что ушел ночью особые травы у реки собирать, а утром не вернулся.
– Какая ты умная! Нам точно поверят.
– Должны поверить, – вздохнула сестра.
Мы сделали все так, как придумала Арика, а утром чуть свет побежали к дому головы, настойчиво стучали в двери и слезно молили мужчину поскорее выйти из дома.
– Чего у вас случилось? – спросил, ступая на крыльцо и сонно почесывая внушительное пузо, едва проснувшийся голова.
– Дядюшка не вернулся из леса, – со слезами в голосе отвечала Арика. – Просите, пожалуйста, селян отправиться на поиски. Вдруг что-то случилось!
– А чего он в лес ночью пошел?
– Травку особую собрать, цветочки для снадобья от сердечных колик, которые только ночью распускаются.
– Понятно. Вы погодите пока, сейчас мужиков кликну, сходим, посмотрим, что там в лесу. Далеко забрел?
– К реке собирался.
– Ну, домой ступайте да обождите, – кивнул голова.
Спустя несколько часов поисков мужчина постучал в наши двери. Отворив, мы с сестрой узрели на пороге самого голову да еще мужиков пять сельчан.
– Мы тут вот что нашли, – промолвил глава деревни, протягивая лоскут от «дядиной» рубахи. – Признаете?
Арика побледнела, ахнула и, выхватив лоскут, произнесла дрожащим голосом:
– Его это! А где нашли? Где сам дядя?
Голова опустил печально голову, его примеру последовали и остальные пятеро искавших.
