– Ты чего, Бреннер, с ума сошел? – недобро оскалился Семенов. – Там же гражданские, а ты их гранатами! Всех положим!
– Дымовые шашки кидайте, три штуки, одну за другой. Как пойдет задымление, вытаскивайте раненых, трупы не трогать и к стрелкам не соваться – это приказ. А вот как всех вытащите, закидаем гадов боевыми!
Мой план Семенов принял: он отдал ряд коротких распоряжений, и через минуту кто-то из городовых уже притащил шашки и пару противогазов. В стандартное снаряжение риттера ни то, ни другое не входило, и где полицейские сумели их так быстро раздобыть, так и осталось для меня загадкой. Двум риттерам-добровольцам помогли нацепить громоздкие противогазы с длинными отводными трубками и ранцы с фильтрами за спиной. Выждав подходящий момент, риттеры одну за другой зашвырнули шашки в коридор, тут же создав плотную завесу темного дыма. Их впервые начали использовать еще в последней войне, прикрывая наступление войск, но чтобы вот так, в городской перестрелке – мое изобретение, которое теперь обязательно войдет во все полицейские учебники.
Выстрелы с той стороны стихли. Дым, к счастью, не был ядовитым, лишь плотным и густым. Стрелки растерялись, не видя цели. Но я знал, что это ненадолго.
Риттеры уже ползли по коридору, выискивая раненых. Первой вытащили кричавшую женщину, которая к тому моменту могла уже лишь тихо стонать. Бросив на нее короткий взгляд, я понял – дело дрянь. Две пули попали бедняжке в живот и остались в теле. Очень плохое ранение, уж мне ли не знать. Женщину унесли вниз и передали в руки санитаров, а риттеры едва успели вытащить еще одного, на этот раз мужчину, как стрелки опомнились и вновь открыли огонь.
– Есть там еще живые? – Семенов притянул к себе риттера и помог снять противогаз.
– Сложно сказать. Движения я больше не заметил. Но видимость была почти нулевая, повезло, что этих нашли.
– Теперь боевые, – приказал я, уже не сомневаясь. – Пусть кидают прямо через завалы. Стрелки не успеют отреагировать!
– Понял тебя. Федорцев, Вайс, выждать момент – и по гранате в дальний конец коридора! Группа, внимание – как только рванет, сразу в атаку! Остальным – оставаться здесь и не путаться под ногами.
Приказ Семенова выполнили четко, как на учениях. Воспользовавшись первой же паузой в обстреле, риттеры метнули гранаты – красиво, слаженно, метко. А сами тут же укрылись за поворотом коридора, спасаясь от ответных пуль и от осколков.
На счет «пять» громыхнуло так, что здание заметно тряхнуло и с потолка посыпалась штукатурка. Семенов, несмотря на ранение, лично повел подчиненных в бой, с револьвером в руке первым прыгнув в еще не успевшую развеяться дымовую завесу. А следом за ним неотступно последовала и вся его оставшаяся группа – семь боевых риттеров.
Я в первые ряды не стремился. Не из трусости – уж мне-то много раз приходилось ходить под пулями. Но каждый должен выполнять свою работу. Взять стрелков – это задача Семенова, да и в коридоре было тесно из-за мертвых тел и импровизированной баррикады, которая невероятно мешала быстрому продвижению. Жуков и Вульф тоже держались позади, наблюдая за происходящим.
Семенов справился. Не успело утихнуть эхо взрывов, как впереди раздались резкие револьверные выстрелы. Один, второй, третий, а потом одновременно сразу с десяток. И вдруг наступила тишина. Замерли, почти не дыша, полицейские и жандармы за моей спиной, стихли, как по мановению руки, крики и стоны, прекратились выстрелы. Все словно ждали чего-то.
Из медленно оседающих вниз клубов дыма показалась крепко сбитая фигура человека. Он шел слегка прихрамывая, и, как только дымовая завеса осталась позади, я узнал Семенова.
– Бреннер, все кончено. Стрелков было трое. Все убиты. Никто не ушел.
– Трое? А где же остальные? – удивился я, еще не осознавая всей произошедшей катастрофы.
– Думаю, это мы узнаем весьма скоро. Отель – лишь отвлекающий маневр. Нас специально заманили сюда, а потом просто тянули время. Эти три стрелка – смертники. Они специально пожертвовали собой.
В этот момент до меня дошло. Все силы города были стянуты к «Калине», каждый городовой, каждый полицейский – все находились здесь в эту минуту. Это означало, что город на пару часов оказался совершенно беззащитен.
– Семенов! О, и господин Бреннер присутствует, отлично! – К нам подошел – нет, подбежал, что совсем не соответствовало его высокому статусу, – запыхавшийся грузный человек в распахнутом мундире с золочеными погонами барон-капитана. Роберт Константинович Мартынов, собственной персоной, начальник всей городской полиции.
Риттеры и полицейские вокруг вытянулись по стойке «смирно», буравя взглядами стены и стараясь слиться с обстановкой. Все же не каждый день наблюдаешь, как столь важная персона несется сломя голову, словно безусый юнец. И лучше, чтобы после, когда все образуется, начальство не вспомнило о твоем присутствии в столь неприятный для себя момент.
– Позвольте доложить, господин барон-капитан! – начал рапорт Семенов. – Преступники найдены и уничтожены, есть потери…
– Полагаю, тут были не все стрелки? – проявил осведомленность Мартынов, который наконец остановился и пытался тяжело отдышаться.
– Никак нет. Только трое.
– И еще одного вроде убили вчера вы, Бреннер?
– Убил или ранил, не знаю точно. – Я на всякий случай тоже вытянулся перед барон-капитаном. Пусть он и не был моим непосредственным начальником, но иногда лучше перестраховаться.
– Вы не знаете, а я знаю. Все сходится, Бреннер, все сходится. Десять минус один и минус три – это шесть. Мне только что доложили. Шесть человек – все, что осталось от их группы. Так вот, шесть человек, одетых как заокеанские колонисты и с «томми-ганами» в руках, полчаса назад ограбили Первый Национальный Русско-Прусский банк. Они проникли в хранилище и вынесли все из императорской ячейки. Понимаете, господа? Абсолютно все!
XIV. Ястреб
Если в случае с Беллой и ее легким шантажом Платон Александрович был недоволен, а в случае с покушением на его сына – взволнован и подавлен, то теперь великий князь был в ярости. Я впервые видел его в таком состоянии и отчетливо понимал, что ничего хорошего ни мне, ни остальным это не сулит.
Нас с Мартыновым доставили в резиденцию, не спросив согласия и под надзором. Вот тут Жуков и Вульф сработали как хорошие отечественные часы. Казалось бы: барон-капитан – не самый последний человек во Фридрихсграде и бывший десант-риттер, а ныне простой сыщик-одиночка. Однако сейчас мы с ним оказались в равном положении, с трудом балансируя на одной чаше весов, а на другой был гнев родного брата императора Руссо-Пруссии. И мы с бароном чувствовали себя в этот момент почти что родней, пусть и дальней.
– Как это вообще могло произойти? – уже в пятый раз вопрошал Платон Александрович. – Какие-то чужаки обвели вокруг пальца самого начальника Департамента полиции и всех его людей! Это же уму непостижимо. А вы, Бреннер? Я попросил вас о помощи, думая в первую очередь о вашем нестандартном мышлении. А оказалось, что оно ничем не отличается от посредственных умов тех, кто служит в моем подчинении!
